Так принимайте же меня обыватели, забирайте меня в свои кружки.
Потрогайте меня руками, теперь я такой же, как и вы, настолько холоден и липок, настолько же обескровлен.
Слышно было уже ничего, лишь ликование толпы, ор большинства.
Я не видел больше радости, большего пристрастия, чем сейчас.
Логичное завершение всех начал, быстрая кончина всех окончаний.
Не смогли мы уберечь огонь, но уголь тлеет с торца.
И твои песни, о дивная, безумная Женщина, раздувают твой уголь.
На тебя и молюсь.
Ты и есть моя непостижимая Богиня.
Такая кроткая, такая осторожная.
Забери меня.
Отцепи от их цепких лап, ведь я так устал.
Уложи в грязные простыни, и пыльные одеяла.
Ляг рядом, и залечи мои раны.
Песня 53.
Не хотелось бы чтобы было так, но и по-другому не совсем нужно.
По состоянию на сегодняшний день, этого можно было избежать, любыми способами, и трудами любыми.
Самое сокровенное находится в душе, в голове же одна каша.
Только бы продержаться ночь, только бы выстоять рассвет, только бы состояться этой зимой, как бесформенный ком, как плюшка.
Закатавши шапку по самое брюхо, ногами ловил пролетавшие окурки, брызгая поздним вечером.
Бормотали все вокруг, называли неприятными словами, но было безразлично, было слишком ветрено в груди.
Погода сказала, давай, Женщина сказала, почему.
Выстрелы были слышны со всех сторон, со всех сторон дробь и картечь гналась в наши упругие мясные тельца.
На тельце золотом скакали, показывали неприличные жесты.
Были легки на подъем, и на помине с трудом уживались.
Усаживались поглубже, терялись в тусклых лампах, которые не светили.
Растеряли все, что было в карманах, и монеты звонко звенящие, и те остальные, что были поодаль, а может и дальше.
К мешкам пришивались бирки, некоторые вешали на палец.
Теперь мы не собственность друг друга.
Теперь мы не тень и не отблески позабытого луча.
Сегодня мы заканчиваем все это, сегодня нас принесут в жертву величия и похоти.
Растаскивая тела на сувениры и мумие.
Было холодно, и это было прекрасно, мы чувствовали это.
Было жарко и горячо, и это было мерзко, но мы по-прежнему продолжали чувствовать это.
Было немыслимо, было взаправду.
Таким образом, все становилось на новый круг.
И снова летели дирижабли, и снова горели они, падая вниз.
Песня 54.
Заверстали, за версту учуяли те звуки, доносившиеся с туч, к которым были прикреплены те зонтики.
Зацепись за них, взлети, да подпрыгни повыше, разрушитель, глупый некромант.
Мы не читали молитв, мы не надеялись на исходы разные.
Забредая во всякие гущи и чащи сознаний, познавали себя, и остальных.
Как только ты смог, как только у тебя такое вышло, что из шаткого сознания ты вышел, ты выплыл другим.
Придумав все на свете, а потом переосмыслив, мы лишились смысла.
Дальше идти нельзя было уже, дальше это было бессмысленным занятием.
Как только за проволоку уцепившись, так сразу и падать глубоко.
Откровенно не было ничего, кроме окровавленных, забытых и придуманных самими собой.
Твердо спать на сырых камнях, я хочу спать там всегда, с тобой Женщина.
Не светла вода, не быстр поток цивилизаций, все размеренно и ровно, как того и полагает правило приличия.
Но мы не знали этих правил, мы не смогли их прочесть.
Не было никого, кто-бы смог нам их поведать, не было никого, кто-бы смог их для на опровергнуть.
Тяжело было ощущать легкость.
Только из противоречий строились суждения о мире, только из гнилых туш состояли стены, которые нам не пройти, не проникнуть.
Завсегдатаями хотели оказаться, но не вышло ничего более, чем есть на самом деле, чем есть сейчас.
А по ныне, так и вовсе.
Как будто неправда, как будто слишком сильно унесло.
Мы листья, и мы уже пожелтели, я чуть больше.
Песня 55.
Забастовки гнилых окончаний, обветшалых обещаний, словно здания разных эпох.
Эпохальное сражение, трудное написание быстротечных умов, неразумный шепот звезд, которые слишком далеки.
Я хочу раствориться в одной из этих туманностей, я хочу словно космополитичный великан по этим сгусткам.
Газ заполнял пространство.
Не было ничего плохого, и хорошего было слишком мало.
Мы были больны, но вряд ли кого это заботило, вряд ли кого это заводило.
Нас и самих, редко посещали подобные мысли, не смели посещать, и уходить не смели извне.
Только поторопись, только поспеши, и мы возможно сможем успеть.
Чтобы расставить все точки, над всеми нужными буквами, чтобы уставиться в пустоту.