Я убеждала себя, что всё хорошо.
Подумаешь! Он тут гулял, захотел, ну и…
Но, что-то древнее и животное в глубинах души не верило доводам разума. Оно насторожилось и даже не думало успокаиваться: «Люди так себя не ведут, во всех этих действиях нет никакого смысла. Значит, Илья — не человек, только им притворяется. Держи, Мика, ухо востро!»
По телу бежали холодные волны, несмотря на жару появилась «гусиная кожа».
Илья дотронулся до блестящей кучи говна и стал мастурбировать. Пихнул пальцы в рот и сразу же кончил.
Я закрыла глаза, впилась ногтями в ладонь, набрала воздуха в лёгкие.
Не кашлять и не блевать!
Кровь шумела в ушах. Древний внутренний страж вопил: «Опасность! Опасность! Беги!»
Я не слушала. Сидела, прижавшись щекой к обломку трубы и пыталась унять инстинкт: «Всё хорошо. Ты зря всполошился… Какая опасность? Это мальчишка, а не солдат!»
Плыть среди красной тьмы опущенных век было жутко. Казалось, что в горло вцепится подкравшийся злобный Фиест. Я приоткрыла глаза, но смотреть могла только в траву.
Илья! Ну и мерзость! А я ведь его когда-то любила! Наверное… И если бы он тогда захотел, не отказалась бы от поцелуя.
В трубах пел ветер, и что-то шуршало в траве. Казалось, я чувствую запах дерьма. Скорее всего, это были фантазии.
Так прошло минут десять-пятнадцать. Потом, я решилась и посмотрела.
На площадке за баками не было никого. Только куча дерьма — в подтверждение того, что история мне не привиделась.
Я посидела ещё минут пять, озираясь, и побежала в корпус. Двигаться было непросто — тело не слушалось и заплетались ноги.
Сколько я видела странных мужчин! Теперь представитель сильного пола решил, что лучший способ для размножения — трахать собственное говно.
Хотела бы я над ним посмеяться…
Но, я не могла. Было мучительно страшно.
Девчонки сразу накинулись:
— Где ты шатаешься? У нас будут гости. Накроешь на стол! Должен ведь быть от тебя хоть какой-то толк.
В этот момент позвонил Мурлыка.
— Я внизу. Поможешь подняться?
Неужели он так обдолбился, что не может идти?
— Я на секунду! — бросила я девчонкам и побежала вниз.
— Получишь! — полетело мне вслед.
Мурлыка сидел на пластмассовом кресле в холле. Глаза необычно ясные, лицо в ссадинах и кровоподтёках.
— Что случилось?
— Попался трудный клиент. Помоги до кровати добраться.
Я нагнулась, подставив плечо, и охнула, когда он навалился. Мурлыка костлявый, но я — вообще, как тростинка.
— Прости. Все отказались помочь. А Семёнычу я не звонил, не могу его видеть.
Я впряглась и потащила Мурлыку наверх. Цепляясь за перила, он старался облегчить мне труд.
Я усадила его на кровать и сказала:
— У вас есть мальчишка, Илья…
Он сразу же понял, кого я имею ввиду.
— Сероглазый красавчик? Я думал, тебе не нравятся парни.
— Не нравятся. Кроме тебя.
Он улыбнулся натужно.
— Не стоит. Я знаю, что ты обо мне не мечтаешь. И всё же… Илья?
— Скажи просто, что за пацан.
— Да нормальный. Получше других. Умный и не подонок.
Я хотела сказать Мурлыке про то, что увидела. Но, не смогла.
Странно. Я от него ничего не скрывала. Даже то, что меня окунули в дерьмо.
Тогда, почему?
Наконец я сообразила. Пихать другого в дерьмо абсолютно нормально, нельзя лезть туда самому! За Илью было попросту стыдно.
Мурлыка прилёг и сразу заснул, а я вернулась к девчонкам.
— Где ты шаталась? Давай, помогай с посудой!
Минут через десять приехали гости, штук восемь. Важные, при костюмах. Мне удалось узнать только несколько лиц — Мясоедова и двух депутатов.
Гости отдали пакеты с продуктами и закрылись в комнате. В соседней, мы с Викой резали колбасу, сыр, ветчину. Наташка за нами присматривала, чтобы мы ничего не сожрали. От запахов кругом шла голова, а рот наполнялся слюной. Несколько раз надсмотрщицу звали — она выходила, бросив на нас строгий взгляд. Он нас ничуть не пугал. Мы набивали рот ветчиной, давились и хохотали. Кусок колбасы я припрятала в тумбочку.
Мурлыка рассказывал, что в мире возникло всё неспроста, любители детей и подростков были когда-то нужны. Слабому — женщине или ребёнку, требуется еда и защита, а дать они могут лишь секс. Он говорил о Спарте, Риме и Греции, о самураях с юношами в учениках, а потом заявил, что сейчас это всё — атавизм.
Честно сказать, я так не считала. Ветчина была вкусной, а до светлого будущего, в котором детишек станут кормить просто так, мы пока не дошли.