В его глазах блеснули искорки радости. Он встал за ее спиной. И в тот же миг для нее в целом мире ничего, кроме его присутствия, не осталось. Исчезли и портрет, и краски, и мысли. Было только море тепла, окутывающее ее, ласкающее, проникающее в каждую клетку, пробуждающее желание жить и быть любимой. Она прикрыла глаза и вдруг почувствовала, как его теплые, тяжелые ладони накрыли ей плечи.
Нет, ей совсем не хочется сейчас слышать похвалу в адрес своего искусства! Ей хочется, чтобы эти теплые добрые руки ласкали ее! Ей хочется забыть обо всем на свете и утонуть в объятиях мужчины, который...
– Неужели у меня такие выразительные глаза?
Мягкий голос за спиной заставил ее вернуться в реальность. Она открыла глаза и повела плечами, давая ему понять, что ей хочется, чтобы он убрал с них свои руки. Нет, она не поддастся на любовные чары, потому что хорошо знает, что впереди ее ждет очередное разочарование и опустошение.
– В жизни они еще выразительнее, – дрогнувшим голосом проговорила она, чувствуя, как его ладони соскользнули с ее плеч.
Она встала из-за мольберта, и он, вежливо посторонившись, помог ей освободиться от плена его близости.
– Ты талантливая художница, Кристина, – продолжая смотреть на портрет, сказал он. – Ты сумела не только точно отобразить мои черты, но и привнесла в портрет свое восприятие меня, уловила мой характер. Я смотрю на него как в волшебное зеркало, которое не только отражает, но и подсказывает мне что-то, помогает лучше понять себя, открывает нечто новое во мне.
Его искренность растрогала ее. Она села в кресло и тепло улыбнулась.
– И что же нового ты увидел в себе благодаря портрету?
– Страсть, – просто ответил он. – Много страсти. Я и не подозревал, что она полыхает в моих глазах и это так видно. Хотя... Мне кажется, что это появилось во мне совсем недавно. С тех пор, как я встретил тебя.
Кристина опустила глаза и почувствовала, как улыбка сползла с ее лица. От его слов ей стало жарко. Он откровенно признался ей в том, что она пробуждает в нем страсть. Но ведь он то же самое делает с ней! И наверняка чувствует это!
– Не знаю, что сказать... – Она потупила взгляд и растерянно пожала плечами. – Просто...
– Просто между нами что-то происходит, – договорил он.
Она попыталась усмехнуться.
– Возможно.
Он прошел по комнате и опустился в кресло напротив нее.
– Тогда скажи мне честно, Кристина, – заговорил он, пытаясь поймать ее взгляд, – ты готова пойти дальше и увидеть, что между нами происходит?
Взволнованная его словами, она с усилием сглотнула слюну. Ее сердце заколотилось с такой бешеной скоростью, будто ему стало невыносимо тесно в груди и оно пыталось вырваться на свободу.
– Не знаю, – пробормотала она.
Он заметил, что она покраснела и смутилась.
– Кристина, прошу тебя, не надумывай себе ничего, – мягко сказал он. – Внутри нас есть то, что поможет нам разобраться в себе.
А что будет дальше? – скептически подумала она, но не отважилась задать этот вопрос вслух.
– Что ж, подождем и узнаем, – ответила она.
Он встал с кресла.
– Если ты завтра днем свободна, можем прокатиться в древний храм Шивы в Кханьяре, – легко предложил он.
Она улыбнулась и, догадавшись, что он собирается уходить, тоже встала.
– Именно туда я вчера пыталась дойти. Но, похоже, без сопровождения истинного поклонника Шивы мне в этот храм не попасть. Что ж, придется принять твое приглашение, – с легкостью ответила она.
– Значит, встречаемся у института в два?
Она кивнула.
– А теперь мне пора на работу, – сказал он. – Спасибо за портрет.
– Еще рано благодарить. Я допишу его и подарю тебе.
– Правда?
– Правда.
Он несколько секунд простоял, приятно ошеломленный. Потом ловко поймал ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал. Кристину пронзило трепетом. Почему каждый мелкий жест, каждое прикосновение этого мужчины вызывают в ее теле бурю? Почему ей не хочется, чтобы он уходил?
Но он уже выпустил ее руку и подошел к двери. Стоя на пороге, обернулся.
– До завтра. Я буду ждать.
– До завтра.
Выйдя на крыльцо, она стояла под мелким моросящим дождиком, провожала Риши взглядом и ждала, что он, перед тем, как сесть в джип, обернется и помашет ей рукой.
И он обернулся, помахал ей рукой, а потом жестами показал, чтобы она поскорее спряталась от дождя в дом.
– У твоих друзей были очень удивленные лица, – сказал Риши, как только они проехали Норбулингку.
Кристина откинулась на спинку сиденья и захихикала.
– Я специально не сказала им, что ты будешь ждать меня. Хотела слегка шокировать.
– Что ж, у тебя это неплохо получилось. Похоже, они так и не поняли, куда ты исчезла.
– Уверена, что Жозефин догадалась, когда увидела проезжающий мимо твой джип.
– Ты думаешь, она узнала его?
– Конечно. Она ведь тоже художница, а у нас, художников, очень хорошая зрительная память.
В просторном джипе было привычно комфортно, а близость обаятельного и красивого водителя волновала и будоражила. Кроме того, солнце сегодня играло с миром в прятки: оно временами проглядывало сквозь плывущие по небу облака, озаряя мир и оживляя краски, а временами скрывалось, набрасывая на него огромную тень и лишая пестроты.
– Как ты думаешь, сегодня будет дождь? – спросила Кристина просто от избытка чувств.
– Конечно, – ответил он. – Только начнется не раньше четырех.
– Откуда ты знаешь? – удивилась она.
Он усмехнулся.
– Небеса знают, что мы едем в храм Шивы, и не допустят, чтобы мы промокли. Кстати, как поживает мой портрет?
– Становится все живее и живее, – ответила она. – Я вчера писала его почти до полуночи. Давно так не увлекалась.
Она вспомнила, как, оставшись вчера одна, снова уселась за мольберт, и портрет заменил ей его общество. Она прописала его еще дважды, а когда улеглась в постель, его образ стоял перед ее глазами до тех пор, пока она не заснула.
– А ты не боишься, что он оживет? – спросил он, бросив на нее лукавый взгляд.
Она с опаской покосилась на него. Вчера в какой-то миг, когда от усталости у нее уже слипались глаза, ей вдруг показалось, что глаза, смотрящие на нее с портрета, взволнованно блеснули, а на слегка впалых щеках и рельефном подбородке дрогнули мышцы. Как будто он собирался сказать ей что-то важное. Потом она долго, как завороженная, смотрела на портрет, как будто ждала, что он наконец решится заговорить с ней об этом важном. Но так и не дождалась.
– А почему я должна бояться твоего портрета? Я ведь тебя не боюсь? – бодро ответила она. – Будет намного интереснее, если он оживет, когда переселится в твой дом. Что ты тогда будешь делать?
Он рассмеялся.
– Придется общаться с ним. И наверняка выслушивать много неприятных вещей в свой адрес.
– А может, наоборот, приятных?
– Сомневаюсь. Уверен, что приятные вещи от него сможешь услышать только ты.
Когда справа, перед крутым поворотом дороги показалась высокая, пестро выкрашенная арка, Кристина догадалась, что это вход на территорию храма. Риши свернул на небольшую площадку напротив арки и остановил джип.
– Приехали.
Они вышли из джипа, пересекли дорогу и вошли в арку. От арки, через буйные дикие заросли тянулась тенистая аллея, в начале которой находилось несколько скромных деревенских чайных, лавок и закусочных. Риши вошел в одну из лавок и купил благовония и несколько пачек печенья.
– Это подношения Шиве, – пояснил он удивленно заморгавшей Кристине.
Они молча дошли до конца довольно длинной аллеи и наконец оказались на широком, выложенном мраморной плиткой дворе, окруженном со всех сторон множеством небольших и очень разных по стилю храмиков.
Повторяя действия Риши, Кристина сняла босоножки и смочила стопы, потом сполоснула руки под краном, и они направились к старой на вид постройке с верандой, расположенной в центре двора.