Он протянул руку и осторожно откинул свисающую ей на лицо прядь волос.
– Одна, – ответил он.
– И ты... любил ее?
– Да, очень.
– Тогда... почему же вы не вместе? – Она замерла в ожидании его ответа.
– Потому что ее родители были против нашего брака, – ответил он. – И четыре года назад ее выдали замуж за другого.
У Кристины сжалось сердце.
– И ты до сих пор ее любишь? – спросила она дрогнувшим голосом.
Он несколько секунд задумчиво молчал.
– Кристина, – наконец проговорил он, – что пользы от любви, которую невозможно разделить? Что пользы желать человека, с которым тебе не суждено связать жизнь? Любовь – она внутри нас, и нам необходимо делить ее с другими, с теми, кто нуждается в ней, к кому тянутся наши сердца и чьи сердца тянутся к нам. Это не всегда легко, потому что очень часто мы боимся открыть свои сердца, чтобы принимать любовь и дарить... Это большая редкость, когда между влюбленными возникает гармония. – Он проницательно посмотрел на нее. – Урмила осталась для меня в прошлом. Мне достаточно знать, что она счастлива, и я вспоминаю о ней, как о юношеской мечте.
Кристина с облегчением вздохнула. Все, что он говорит, очень мудро и правильно. Но неужели он любил только одну женщину? Сможет ли он полюбить снова?
Она заметила на лобовом стекле джипа несколько редких капель дождя, похожих на хрустальные бусинки.
– Вчерашний дождь вернулся, – легко сказала она.
– Да, уже и вчерашний дождь успел вернуться, а я до сих пор мучаю тебя голодом, – с улыбкой ответил он.
Он завел джип, и они снова покатили по извилистой горной дороге, усеянной кляксами дождевых капель.
День в Кангре пролетел, как легкий, счастливый сон. Они пообедали в ресторане при какой-то гостинице, потом купили зонтики и под зонтиками побродили по древнему храму богини Ваджрешвари. Из храма они поехали в старинную крепость, а когда перед закатом дождь перестал, погуляли по живописным окрестностям города, любуясь величественными горными пейзажами с суровыми каньонами и непроходимыми лесами.
Было семь часов вечера, когда они выехали из Кангры. Кристина полулежала на сиденье джипа, обводя усталым взглядом постоянно меняющиеся, удивительно красивые картины, от которых трудно было оторвать взгляд. Особенно теперь, на закате, когда их окрашивали багрянцем последние лучи солнца.
Незаметно сгустились сумерки. Повсюду заблистали огни и вскоре показались знакомые кварталы.
– А куда теперь, мэм? – спросил Риши, заметив, что она как-то странно притихла.
– К тебе, – сказала она так быстро, что сама удивилась.
– Ко мне? – удивленно переспросил он.
– К тебе.
Он, сомневаясь, пожал плечами.
– Ты уверена в этом?
– Да. Потому что для того, чтобы отвезти меня ко мне, тебе не нужно было бы задавать этот вопрос.
Он усмехнулся.
– А может, тебе хотелось бы заехать к подруге и посплетничать? А то она, возможно, умирает от любопытства.
– А может, это тебе хотелось бы заехать к моей подруге? – так же игриво спросила она. – Не стесняйся, скажи правду. То, что мы пару раз поцеловались, еще ничего не значит.
– Может, для тебя ничего не значит, а для меня значит многое.
– Да? И что же это значит для тебя?
Он усмехнулся и покосился на нее.
– А ты догадайся.
– Сдаюсь. Уверена, что не угадаю.
Он выдержал многозначительную паузу и наконец сказал:
– А то, что после тебя мне вряд ли захочется целовать другую женщину.
У Кристины на миг перехватило дыхание.
– Трудно поверить... – неуверенно протянула она.
– Почему? – спросил он.
– Потому что... просто трудно поверить.
– Тогда спроси у себя, хотелось бы тебе, чтобы тебя целовал другой мужчина? – последовал провоцирующий вопрос.
Кристине не нужно было спрашивать этого у себя. Она знала ответ.
– Значит, мы едем к тебе, – наконец снова сказала она.
– Это приказ? – с усмешкой спросил он.
– Да.
Опять какой-то чертенок внутри нее диктует ей, что делать, и если она не перестанет слушать его, то не исключено, что сегодняшнюю ночь она проведет с Риши. И это будет самым безрассудным поступком за всю ее жизнь.
По дороге до Чамунды они остановились только у небольшого супермаркета и, оставив ее в машине, Риши на некоторое время исчез в нем. Он вернулся с огромным пакетом, и только тогда до затуманенного разума Кристины дошло, что он запасся едой. О Господи, он еще умудряется помнить о еде, тогда как у нее в голове только одно – поскорее бы оказаться в его чудесном маленьком доме, поскорее бы утонуть в его объятиях! Поскорее бы!
Промелькнуло еще несколько бесконечно долгих минут, и наконец джип въехал на знакомый ей двор и остановился. От волнения Кристину внезапно охватил страх.
– Мы приехали, мэм, – тихо сказал он и, заглушив мотор, повернулся к ней. – По заказу.
Она судорожно перевела дыхание.
– Мне кажется, что я сошла с ума, – пробормотала она.
– Мне кажется, что не ты одна сошла с ума. – Он взял ее за плечи и притянул к себе.
Оказавшись в его объятиях, она несколько раз бессильно повела из стороны в сторону головой, заставляя его ищущие, нетерпеливые губы скользнуть по ее губам и щекам. Волна желания, прокатившая по телу, в один миг смыла весь страх и сомнения. Предчувствуя неизбежность блаженной гибели, она бессильно обмякла в его руках и, когда его жадные горячие губы приникли к ее губам, только восторженно всхлипнула.
Потом все было, как в тумане. Полупьяные, с бешено колотящимися сердцами, они выскочили из джипа и, взявшись за руки, побежали к дому. Он достал из кармана ключ, в одно мгновение открыл дверь, зажег настольную лампу и подхватил ее на руки.
– Милая моя, – отчаянно прошептал он, склоняясь над ней. – Что ты со мной делаешь?
– Не знаю... Это ты... ты... – задыхаясь, бормотала она.
В комнате висел стойкий запах благовоний, от которого у нее еще сильнее закружилась голова. Очертания мебели, на которую падал оранжевый свет лампы, испещренные загадочными тенями стены, предметы на столах и полках – все сливалось в одну нереальную, расплывчатую как во сне массу...
У тахты, на которой она спала в ту первую ночь в его доме, он поставил ее на ноги и, запустив пальцы обеих рук в ее мягкие волосы, обхватил затылок.
– Кристина, милая... я хочу тебя... – взволнованно проговорил он, заглядывая в ее глаза, похожие на звезды в туманную ночь.
– И я тоже хочу тебя, – вырвалось вместе с дыханием из ее груди. – Очень...
Сомкнув веки, она почувствовала, как его руки скользнули по ее плечам, груди, животу, бедрам... Легко, как будто по всему телу пробежался ветерок. Она замерла, чувствуя, как ветерок наконец добрался до подола платья. В одно мгновение платье соскользнуло с ее тела и, пролетев по комнате, неуклюже повисло на спинке стула. Пока его руки легкими, ласкающими движениями снимали с ее бедер пышные пенджабские штанишки, она, запрокинув назад голову, ловила каскады его мелких поцелуев, сыпавшихся на лицо и шею, и чувствовала, как внизу живота, в хранилище тайного огня и блаженства, яростно разгоревшееся пламя все беспощаднее охватывает тело.
Она не заметила, как ее пальцы коснулись пуговиц его рубахи и принялись судорожно расстегивать их. Она чувствовала под дрожащими пальцами его яростно бьющееся сердце, его пылающую под рубахой плоть. Желанный. Еще никогда в жизни ни одного мужчину она так безрассудно не хотела. Еще ни одному из них не была готова так безрассудно отдать себя.
– Кристина, – вздрогнув всем телом, прошептал он ей на ухо, когда ее пальцы наконец добрались до ремня на его джинсах. – Милая... О, как я хочу тебя, девочка...
– Правда? – бессмысленно прошептала она в ответ.
Его беспокойные руки, блуждавшие по ее телу, на миг застыли, наткнувшись на ее полные округлые груди, все еще скрытые под тонкой тканью шелкового лифчика. Он обхватил их ладонями и стал нежно сжимать. Она на миг замерла и тихонько простонала, а потом вдруг панически стала искать его губы. На счастье они оказались рядом, такие же жадные, горячие, влажные и нетерпеливые...