-Единственное, что я знаю - так это то, что мы будем танцевать в святилище Нимы, куда вход заказан всем, кроме нас. Даже если и опозоримся, никто этого не увидит. И я предполагаю, что ритуал нужен не только богине, но и нам самим. И еще... - и Амариллис, лежавшая на каменной скамье, подняла голову. - Никто и никогда не называл Ниму жестокой или кровожадной.
-Все равно страшно. - Но Лалик уже улыбалась. - Эниджа сказала, что костюмы придется снять. Я так танцевать не привыкла.
-Ах, бедняжка... Тогда каково же придется мне, ведь я последние полгода в шубе танцевала и в меховых сапогах! - засмеялась Муна. - Привыкла, а что поделать - зима в Крагле это тебе не южная слякоть, воздух как жидкое стекло, почти звенит!
-Правда? - доверчивая Лалик округлила глаза. - Так вот в шубе и танцевала? Тяжело же... и неудобно.
-Ничего, привыкла... - тут Муна не выдержала и рассмеялась. - Ну что ты, дуреха! В шубе только медведь пляшет. А для меня залу протапливали... перед некоторыми шесты с нарядами носят, а для других недельный запас дров за день сжигают. - И она подмигнула подругам.
-Может, нам все же стоит подумать о том, что мы будем танцевать для Нимы Нежнорукой? - Ксилла вынырнула из бассейна, уселась на мраморном бортике, отжала воду из тяжеленных волос. Только здесь, в купальне, суртонка иногда позволяла себе первой задать вопрос или быть несколько вольной в словах. - Или это будет как наше первой выступление - готовься не готовься, все одно провал...
-Вот и я о том же. - Лалик завязала волосы узлом и стала спускаться в воду. - Так все хорошо было, устоялось все, улеглось... И на тебе, опять что-то доказывать надо.
-А ты и впрямь разленилась. - Гинивара усмехнулась. - Домашняя толстая кошка. Привыкла перед своим ан-Нуманом задом крутить, танцевать, наверно, совсем разучилась... - поддела она подругу.
-Что?! - И Лалик, зачерпнув пригоршню холодной воды из стоявшего рядом с бассейном ведерка, швырнула ее в нильгайку. - Да я таких как ты десяток перетанцую! Если хочешь знать, я уже через месяц, после того, как малышку Зули родила, упражняться начала! Вот тебе! - И, схватив ведерко, Лалик выплеснула его на Гинивару. А та только засмеялась - Лалик перестала трусить, глаза ее загорелись, спина выпрямилась... этого и добивалась жрица Калима Пышноцветного.
Через секунду в тихой купальне развернулось настоящее сражение, сопровождающееся визгом и плеском, - танцовщицы похватали ведерки с холодной водой и принялись окатывать друг дружку почем зря. Ксиллу, только-только подсушившую волосы, столкнули в бассейн, на Муну вылили целый тазик мыльной пены для очищения волос. Нахохотавшись, девушки попадали в бассейн и началась обычная купальная болтовня, не омраченная неуверенностью или, тем паче, страхом.
Утро следующего дня девушки провели в зале, вспоминая все танцы, что когда-то танцевали сами или видели в исполнении друг друга. Они так увлеклись, что Энидже пришлось буквально выгонять их на отдых. Когда же наступил вечер и в комнате затопили камин (нынешняя зима даже для Шаммаха была теплой и комнаты протапливали только один раз), в дверях появилась госпожа Эниджа.
-Еще не умерли от нетерпения? Нима ждет вас. Идемте.
Вереницей танцовщицы следовали за своей учительницей. Плотно закутавшись в плащи (не сговариваясь, кроме них они надели только самые простые джеллабы), шли по заснеженным дорожкам сада, мимо живых изгородей и беседок. Поднялись по широким каменным ступеням и вошли в узкую дверь, через которую когда-то, шесть лет назад они вышли из храма в тайный сад и пришли в школу. В зале было темно и тихо. Девушки осматривались, каждая вспоминала тот день, когда впервые перешагнула порог храма Нимы.
-Следуйте за мной. - Эниджа держала в руке светильник. Повернув за колонну, она начала подниматься по винтовой лестнице.
-Мы что, на крыше танцевать будем?.. - шепнула Амариллис Муне, - Холодно же!
Как оказалось, она не ошиблась. Вслед за Эниджей все они вышли на крышу храма, плоскую, огражденную невысокой колоннадой. Строившие храм Нимы избегали резких линий и острых углов, и здесь колонны выстраивались в мягкий овал. Возле того места на крыше, откуда поднялись девушки, полукругом располагались каменные сидения; в противоположном углу находилась статуя Нимы. Богиня держала в левой руке, изогнув ладонь лодочкой, кристалл, похожий на Хранителя Мелодий, только раз в десять поболе, ладонью правой руки она придерживала верхушку камня. Легкое тело Нимы облегало тонкое платье; складки и извивы ткани, искусно высеченные из белого камня, будто развевались под несильным ветром; босые ноги богини замерли - одна чуть впереди - готовые шагнуть, побежать, затанцевать... Выражение лица статуи должно было выражать спокойную приветливость, но в уголках ее мягко улыбающихся губ пряталось лукавство. Все пространство святилища заливал почти полуденный свет храмовых светильников, наполненных смесью масла, золотой пудры и благовоний. Здесь было совсем нестрашно, и, пожалуй, даже тепло.