-А значит, тебе нужен свой собственный дом. Конечно, ты всегда можешь остаться у аш-Шудаха... но, боюсь, тебе будет там скучно, поскольку в доме мага ты не у дел.
-Чего не скажешь о школе танцев. - Закончила за шаммахитку Амариллис.
-Именно. Если боги пошлют тебе дочь - лучше, чем храм Нимы, для ее воспитания места в Иреме не найти. Осчастливят сыном - думаю, Арколь будет счастлив принять его как ученика. Здесь есть, кому позаботиться о тебе и твоем ребенке.
-Амариллис сидела молча, держа на коленях подушку, разглаживая ее шелковистый ворс.
-Я... благодарю вас. Но если я и приеду в Ирем и останусь в храме Нимы, то вряд ли раньше, чем года через три. Как раз вы выпустите нынешних учениц, отдохнете и наберете новых. А тут и я подоспею... если вы согласитесь, для начала буду просто помогать вам. А там видно будет.
-Есть место, в котором ты уверена больше, чем в храме?
-Да. - Твердо ответила девушка. - Больше, чем в себе самой. Оплот неизменности в зыбком мире, твердыня любви и преданности, убежище для слабых и беззащитных.
-О Нима Нежнорукая! - ахнула Эниджа. - Неужели ты собралась в монастырь к Дочерям Добродетели?! И я дожила до этого дня!.
-Да нет, что вы! - рассмеялась Амариллис, всплеснув руками. - Скажете тоже... - и снова засмеялась. - Да меня и на пушечный выстрел к воротам не подпустят. Одно дело бедная сиротка, и совсем другое - нераскаявшаяся блудница.
-Амариллис! С каких это пор танцовщица Нимы прозывается блудницей?!
-У Дочерей Добродетели - испокон века. Так что мне в их доме делать нечего. Нет, госпожа Эниджа, я говорила о другом месте. О доме друга - и сокровника. К тому же он неподалеку от Одайна. Я люблю тамошние места, привольно, леса светлые, не то, что ближе к Краю Света. Отдохну, отвыкну от дороги и приключений, глядишь, и к вам ехать побоюсь...
-Это ты про кого? - усмехнулась Эниджа. - Знаешь, Амариллис, поскольку ты почти согласилась занять со временем мое место, я открою тебе один секрет. Помнишь ваши первые выступления в Маруте Скверном?
-Разве такое забудешь... - и танцовщица невольно выпрямила и без того прямую спину.
* * *
Старик Снорри, как всегда в особо напряженные моменты, поглаживал пальцами шрамы-близнецы, пересекающие его щеку от уголка глаза до подбородка. Если мастер-шаман прав, то сегодня ему удастся, наконец, выполнить волю друга и вернуть алмаз темной крови законному владельцу. Вернее, владелице. Как на горе, и сын, и внуки капитана Дирка погибли в наводнении, накрывшем Свияр, что на Кадже Бесноватой. Чудом, иначе не скажешь, выжила только внучка. Найти ее стоило трудов - не великих, но все же ощутимых для орков Обитаемого Мира. Найти, чтобы решить - достойна ли она владеть камнем рода, или же надлежит ему храниться у одного из старейшин. Снорри допил пиво из массивной глиняной кружки, поморщился - ну, пойло шаммахитское!.. из чего они только его варят?!.. впрочем, лучше этого не знать. Орк сплюнул прямо на пол (ни чище, ни грязнее от этого пол не стал), покряхтел, по-стариковски недоверчиво оглядывая зал. Вот ведь напасть... нет бы парня судьба сберегла, видел он их - один другого краше, высокие, плечистые, и не людские зубоньки, а почти настоящие орчатские клыки... Так нет ведь, выплыла эта девица! Ну какая из нее хранительница камня темной крови, скажите на милость?! Небось, в одних бирюльках толк знает, да еще вот плясать выучилась. Ох-хо-хо... Сидевшие рядом со Снорри орки от нетерпения слишком громко переговаривались, поминутно оглядывались, кто-то опрокинул кружку. И тут красная линялая тряпка, висевшая в качестве занавеса, отодвинулась, выпуская на небольшую сцену предмет их любопытства. Снорри глянул и обреченно застонал.
-...О боги!... За что такая немилость?! Да что же это такое? Белка облезлая... цыпленок ощипанный... И этой... пигалице я должен отдать камень?! Укк фургат!..
А пигалица с лицом, зажатым в испуганный кулачок, прошла на середину сцены и приготовилась что-то там танцевать. В тяжкую духоту залы пыталась проникнуть тихая, жалобная мелодия. Однако выступление, едва начавшись, было прервано: кто-то тоже оказался недоволен пигалицей, и выразил свое недовольство, швырнув в девушку помидором, за которым последовали откровенные оскорбления. Старый орк опустил глаза - он не любил жалких зрелищ.
...Всегда, вспоминая об этом дне, Амариллис гордо вскидывала подбородок, разворачивала плечи, а то и ногой притоптывала. Не посрамила. Не подвела. Доказала. Сама.
С трудом переводя дыхание, Снорри изумленно глядел на сцену. За всю свою долгую жизнь он ничего подобного не видел. Напуганная и беспомощная пигалица внезапно обернулась саламандрой, пляшущей в огне, на котором поджаривались зрители. А им, насаженным на вертел, хотелось только одного - еще огня, огня пожарче! И она раздувала, распаляла это пламя, одним взмахом руки заставляя его взлетать до небес, щедрыми горстями разбрасывая искры. Со свистом втянув в себя жаркий трепещущий воздух, Снорри захотел вытереть пот, выступивший на лбу, но почувствовал, что левая рука ему не повинуется и он даже не ощущает ее, будто нет ее вовсе. Орк изумленно посмотрел на онемевшую руку и тут же понял, кто этому виной. Алмаз темной крови, тихо-мирно сидевший в кольце, которое Снорри носил вот уже десять лет, проснулся. Теперь он был похож скорее на сгусток темного пламени, чем на осколок льда. Алмаз признал хозяйку. Он звал ее.