Эллил помог Амариллис уложить сына и сел у окна, подождать, пока она сама соберется отдыхать.
-Здесь всегда так, госпожа. Не успеешь оглянуться - уже и ночь настала. Вам пора отдыхать. Завтра будет новый день... успеете на своего Судри наглядеться.
-Я знаю... - Амариллис покачала головой. - Вернее, надеюсь.
И вправду утомившаяся девушка все еще неверными ногами шагнула к своей кровати. Усталость навалилась на нее, положила на плечи мягкие тяжелые лапы, норовя опрокинуть в подушки. Амариллис разделась, натянула на голову ночную рубаху, заботливо разложенную поверх покрывала.
-Чиро, ты мне расскажешь как он рос? Я все еще не могу поверить... уснуть, держа на руках младенца одного дня от роду, а проснуться и застать такого взрослого...
-Конечно, расскажу. Завтра. А сейчас отдыхайте... иначе я нас вас матушке мшанке нажалуюсь.
Амариллис сонно улыбнулась и в который раз приподнялась на локте, чтобы взглянуть на спокойно спящего сына. Она рассматривала его лицо, такое серьезное и безмятежное, взгляд ее скользил по прядям светлых волос, падающих на острое ушко, перебирал полукружие темно-пепельных ресниц, бросающих легкую тень на загорелую щеку... и, сама того не замечая, она дышала в такт его сонному дыханию, мерно вздымающему одеяльце. Насмешливый рот наблюдавшего за ней эллила смягчился; ни за что на свете он не признался бы в том, что привязался к Судри больше, чем ко всем остальным детям, и в том, что одновременно и ждал, и боялся этого дня. Чиро опасался, что Амариллис окажется неготовой к материнству, испугается, а то и не признает сына. Страх отпустил его, едва он увидел как эти двое обнимаются, как отражаются друг в друге их лица; эллила поразило, как час назад совершенно безвольные пальцы смогли крепко и ласково держать детскую ладонь.
Наконец Амариллис снова опустила голову на подушку и закрыла глаза; уже сквозь сон она спросила:
-Совсем забыла... Чиро, где мы? Что это за место? - и, не дожидаясь ответа, через мгновение уже спала.
Эллил спрыгнул с сундука и пошел к дверям. Уже на пороге он оглянулся и тихо сказал:
-Это Арр-Мурра, госпожа. Здесь вы в безопасности.
И вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Песнь Открывающих Врата
Открывай глаза. И не бойся увидеть Тьму.
У нее в короне - расплав предрассветного олова.
Просыпайся, мною избранный, ведомый мне одному.
Улыбнись. И скажи свое первое слово.
...Ночь уже перевалила за половину. Еще немного подождать, и начнет светать. Что? Нет, я не оставлю тебя здесь одну. Не бойся. Как бы рассказать тебе о Ритуалах, чтобы ты не уснула? Вот ведь...
Бенетнаш любил здесь отдыхать. Он открыл это место не так давно, но успел оценить его по достоинству. Невероятных размеров мир, тяжелый и спокойный, как родная стихия этого Дракона. Здесь не было никого из тех, о ком всегда заботился его брат Мицар, ни единой живой души. Один только камень. Каменные равнины, горы и пропасти, каменные реки и водопады, каменные леса... В этом мире, окрашенном в графитово-серые тона, можно было увидеть вереницы причудливых изваяний, созданных временем и ветрами, ни на что не похожих и удивительно красивых. Здесь необозримые равнины, усеянные блестящими мелкими обсидиановыми осколками, были похожи на расстеленный мех, играющий на солнце. Плоскогорья, подобные гигантским лестницам, прорезали узкие извилистые ущелья, в которых ветер то насвистывал залихватские мелодии, то принимался гудеть торжественно и гулко, как орган. Высокие арки, устремляющиеся в черно-зеленое небо, выстраивались в длинные ряды, в уводящие неизвестно куда аллеи... Освещали все это молчащее великолепие два бледных серебряных светила, будто два немигающих глаза, лишенных всякого выражения, бесстрастные и невозмутимые.
... Что? Ну, это место изначально не для подобных тебе; впрочем, если бы ты была камнем, тебе бы там понравилось.
Бенетнаш всегда приходил сюда после ритуала - неважно, Открытия ли, или же Запечатывания. Приходил, чтобы побыть в молчаливом достоинстве родной стихии, поразмыслить о том, что ожидает тот мир, которому они оказали честь своим прикосновением. Он сжимал свое бестелесное тело до безопасного для каменного мира размера и усаживался на вершине одной из плоских гор, похожих на спилы каменных дерев, или вытягивался на дне гигантского каньона, или как сейчас - ложился на поверхность каменной реки и позволял ей нести себя, лениво покачиваясь на неспешно текущих округлых валунах.