-Здесь дом Чиро. Мне нравится. - И радостно улыбнулся.
-Мне тоже. - Амариллис крепко обняла сына.
Потом она взяла его за руку и не торопясь пошла по траве, с удовольствием принимая босыми ступнями щекочущую прохладу. Не далее как вчера она говорила эллилу, что быстрое взросление Судри иногда пугает ее. Никто не смог бы попрекнуть девушку невниманием, паче того - нелюбовью к ребенку; она даже дышала в такт с ним. «Понимаешь, Чиро, - говорила Амариллис, - я попросту не успеваю за ним. Вчера он начал выговаривать по нескольку связных слов кряду - и это в неполных четыре месяца! Я собиралась менять ему пеленки, как делала это дочке Веноны, а вместо этого бегаю с ним наперегонки. Думала, буду трясти погремушкой, а с ним уже можно разговаривать... Что дальше? Попросить у тебя азбуку?!».
Она сильно изменилась. Стала одновременно мягче - и решительнее, взгляд ее посерьезнел - и погрустнел. Амариллис запретила себе даже думать о том, что оставила за пределами этих земель; она понимала, что помощи ей ждать неоткуда, да и сбежать вряд ли получится. Она сказала себе: «Все уже свершилось» - и поблагодарила за возможность жить дальше. Танцовщица проделала это очень старательно - и не один раз, спасаясь от неизбежного страха перед неизвестностью и одиночеством. Нередко, сидя на прогретой траве, вдыхая спелые, радостные запахи летнего полудня и глядя на играющих детей саламандр, троллей, фей она вспоминала минувшие дни - большие города, заполненные людьми, площади и залы, где яблоку упасть негде от зрителей, уставившихся на нее во все глаза, важных господ и простолюдинов, успехи и утраты. Нельзя сказать, что прежняя ее жизнь была размеренной и спокойной; мир не раз ставил ей подножки как раз тогда, когда она собиралась протанцевать особенно красивую фигуру, - и не раз подавал руку в тот момент, когда она совсем уже собиралась падать с намерением не подниматься больше никогда. Но все, происходившее с Амариллис в пределах Обитаемого Мира - будь то чудесное спасение в наводнении, обретение друзей, встреча с Хэлдаром, - все оставалось понятным... Даже подлость Миравалей была обычной людской подлостью, в желании Сириана заполучить наследника и избавиться от неуместной невестки не было ничего сверхъестественного. Амариллис вспоминала свою жизнь и понимала, что это была ее история - это она родилась и росла балованной дочерью и любимой сестрой, это она плакала от боли после уроков и торжествующе смеялась после первого выступления в школе Нимы, это она была одной из Детей Лимпэнг-Танга и ее появление на сцене заставляло замирать даже королей. Причудливый, яркий узор... Амариллис сама сочиняла его канву, сама подбирала нити, сама вышивала свою жизнь.
Все изменилось в тот миг, когда она увидела, как расцвели на груди Совы кровавые цветы. Мир Амариллис разбился, как блюдце о каменный пол, бесповоротно, вдребезги. Нити ее вышивки спутались и порвались, и ей было отказано в праве самой рисовать узор. Из вышивальщицы она стала иголкой, которую чьи-то уверенные пальцы направляют туда, куда ведомо только им. Все, что происходило с ней после того страшного июльского дня, происходило слишком быстро, тот, кто вел ее, не давал опомниться, не позволял отдышаться и оглядеться. Когда Амариллис задумывалась об этом, ей становилось очень страшно - она не понимала, в какую историю попала, не могла сложить рассыпавшийся мир, не чувствовала земли под ногами. Если бы не Судри, ей вряд ли удалось бы сохранить душевное равновесие; но мальчик возвращал ее к реальности, заставлял верить в то, что она еще жива.
Амариллис и Судри подошли к Чиро и его сородичам; оказалось, мальчик был здесь частым гостем, эллилы тут же принялись ласково тормошить его, ерошить волосы, украшать их побегами повилики. Одна из сестер Чиро предложила ему нарвать вишен и они убежали; оставшиеся сели в траву у подножия массивной колонны, украшенной глубокой резьбой.
-Друг мой, - обратилась танцовщица к эллилу, - скажи-ка мне, как удалось моему шустрому сыночку оказаться в твоем доме раньше нас? Что-то я в толк не возьму...
Эллил смущенно развел руками.
-Не знаю, госпожа. На этот счет мне Гарм ничего не говорил и не предупреждал. Про то, что быстро расти будет, - сказал, и не раз. А это... Я и сам не сразу понял, что Судри никакие ворота не нужны - ни тайные, ни явные. Первый раз я привел его сюда как и тебя, тем же путем. А потом, когда пригласил его снова, он только кивнул, убежал куда-то в сад, и я нашел его уже здесь. Похоже, если он хочет куда-то попасть, то находит самую короткую дорогу - причем ведомую только ему. Такой вот талант. А главное, мне ни разу не удавалось за ним уследить.