Ярл поговорил с Асмундом и Олафом. Те, в целом, были довольны исходом вика. Да, ушли они очень далеко, гораздо дальше чем обычно, награбили не так много, как хотелось бы. Но, во-первых, у них до холодов еще было время, можно устроить недолгий рейд вглубь суши, их там никто не ждет. Можно пройти еще несколько дней по побережью в поиске жилья и в, случае удачи, взять приступом поселения, если такие найдутся. Во-вторых, они почти не потеряли людей, а это добрый знак. В-третьих, они могут лучше разузнать об этой земле от пленников и Скальда, если его, конечно, не убьет Ярл и идти сюда в вик на следующий год. Ну и наконец, их души теплела мысль, что они ушли так далеко от дома, как никто другой. Подобное действительно достойно новой песни.
Солнце клонилось к закату. Ярл и Скальд подошли с разных сторон к очерченному на земле широкому кругу. Четыре костра, окружающие место поединка, пылали ярким пламенем, потрескивая и вознося вверх к небесам свой жар. Вокруг костров и круга собрались почти все хирдманы за исключением тех невезучих, кто по жребию остался сторожить пленных. Им не повезло, но жребий, есть жребий.
- Дозволишь ярл воззвать к богам? - Проговорил Скальд, стащив с себя рубаху.
- Да. - Коротко ответил Торлаф. Он не верил, что это может помочь тщедушному противнику, но почему бы не дать такую возможность, раз просит. Все же, это поединок правды и вдруг что-то сможет дать силы этому тщедушному мужчине побороть опытного воина. В пляске мечей бывает разное, но, когда речь идет о бойцах столь разного опыта и силы, случайность, практически, исключена.
Скальд разделся до гола и запел. Он взывал к Тору, укрепить его руку, взывал к Одину, направить его удар. Взывал к Хеймдалу сделать его зрение острым и не упускающим атак противника . Взывал к Тюру, чтобы тот дал храбрости не убояться и не пересечь черты круга.
- Долго еще нам здесь стоять? Иди в круг! - Спустя несколько минут ярлу наскучило это, хоть и красивое, но все больше раздражающее его пение, наскучило ожидание. Спускалась ночь, несущая прохладу и стоять нагишом на ветру перед всей своей дружиной, ожидая, как какой-то певец, вызвавший его на священный поединок, закончит взывать к богам, которые вряд ли помогут, Торлафу изрядно надоело.
Скальд провел клинком над горящим костром и двинулся в круг. Солнце почти что село за горизонт, последние лучи его играли на клинках поединщиков. Теперь костры давали больше света, чем отблески заходящего светила.
Они стояли друг против друга. Крепкий, ладно сложенный ярл, прошедший не одну и даже не десять битв, опытный воин, победивший, пожалуй, сотню хороших бойцов. И тщедушный, невысокий, сгорбленный, неуклюже двигающийся мужчина средних лет. В его теле не чувствовалось ни силы, ни воинской стати, ни удали. На что он мог рассчитывать? На жалость со стороны соперника? Зря. Ярл не держал обиду на Скальда, но спускать такое неуважение с рук кому-либо, не мог себе позволить. Он ярл, и относиться к нему необходимо с должным уважением. Даже сам конунг всегда считается с его персоной, с его словом, ведь за спиной Торлафа стоит его собственный, немалый, хирд, его славные и опытные братья по оружию.
Ярл медленно двинулся вперед на своего противника. Он не думал о том, чтобы начать с ним танец стали. Он хотел закончить хольмганг быстро, парой опытных ударов пустить сопернику кровь и уйти победителем. Его ждала никем не тронутая молодая рабыня, прибереженная для него верными воинами. Его ждало найденное ими же кислое пиво. Его ждал отдых в постели, лучшего дома из тех, что имелись в захваченным им поселке. А, несмотря ни на что, усталость от долгого похода, накопилась в его теле и душе. И в эту ночь он желал хорошенько отдохнуть, расслабиться и забыться.
Но Скальд, что ожидаемо, начал кружить и уходить от прямой схватки. Долго так продолжаться не могло, все же никто из них не имел права переступить за черту круга, не пролив своей или чужой крови. Такой поступок приравнивался к проигрышу и бесчестию. Скорее всего, сделай так, Скальд неминуемо лишился бы головы. Так длилось несколько долгих мгновений, после чего, неожиданно, руки певца дернулись, тело разогнулось и он сделал выпад. Клинки сошлись и Торлаф почувствовал недюжинную силу удара и тут же ответил, но Скальд уже ушел с линии атаки. Они начали обмениваться ударами и с каждой секундой ярл понимал все отчетливее, что ему противостоит достаточно опытный и сильный противник. И удивлению его не было предела.
Сумерки уже совсем накрыли землю, свет костров отбрасывал длинные, пляшущие тени, воины, окружившие обнаженных поединщиков монотонно стучали в щиты, призывая богов обратить свои взгляды и рассудить по чести тех, кто рубился внутри круга. Сталь звенела о сталь, высекая снопы искр, скрежетая, сходясь и расходясь.
Внезапно со стороны селения, из-за частокола, раздался полный безумного страха вопль, который быстро прервался, но за ним последовал еще и еще один. Ярл опешил и, совершенно ничего не понимая отпрыгнул назад, увеличивая дистанцию, чтобы придти в себя и понять, что происходит. Он был готов поклясться, что после первого крика по лицу скальда пробежала безумная, кровожадная и пугающая улыбка, а губы шепотом прошептали:
- Заждался я.
Воины заволновались, хольмганг был священным поединком, но там, за частоколом, происходило что-то страшное. Так мог кричать лишь человек, впавший в безумие от невероятного ужаса, а воинам севера, видавшим на свете очень многое, чувство страха было мало свойственно.
Крики повторялись, и уверенность ярла в том, что кричали его люди, оставленные на страже росла. Секунды текли медленно, все вокруг словно растянулось в мареве.
Из ворот выбежал вопящий от ужаса и зовущий на помощь своих братьев хирдман, за ним еще один и еще. Они бежали так быстро, как будто за ними гнался сам Фенрир, готовый пожрать само их естество. В руках не было ни щитов ни оружия. Они побросали все и мчались куда глаза глядят.
- Стену щитов! - Пронеслось над головами. Приказ исходил от Асмунда, который стоял ближе всего к воротам и понял, что дело не ладное. Откуда-то появился враг и надо встретить его как подобает.
И верно. За тремя бегущими воинами вылетело нечто. Это была женщина, но неслась, она словно зверь, отталкиваясь от земли ногами и руками. Ее лицо искаженное огромной, клыкастой пастью вселяло страх, и каждый из воинов, готовящихся встретить эту тварь, мог поклясться, что ее руки уже не выглядели руками человека, а превратились в когтистые, уродливые лапы, которым мог позавидовать и волк и пожалуй, сам владыка леса, могучий медведь. Вслед за первой тварью вылетело еще три. Они неслись широкими прыжками, догоняя бегущих. А за ними из ворот потянулись, пошатываясь другие существа, тоже человекообразные, но не менее искаженные и ужасные.
В тот момент, когда ярл в очередной отпрыгнул от своего поединщика, в надежде получить долю секунды, на то, чтобы понять, что твориться вокруг, Скальд рванулся за ним. Торлаф попытался отклониться, отмахнулся мечом, но тот рассек лишь воздух над головой певца, ушел слишком далеко. Скальд застыл после рывка, опустив меч и кулак ярла с силой ударил его в живот. Инерция была такова, что тело перестало слушать, ноги оторвались от земли и славный сын Тормунда наблюдал, как его противник со сломанной челюстью отправился в полет. То, как он рухнул в паре метров от того места, где стоял ярл уже не видел, он мчался к своим людям. Да, он облачен в доспех, да и абсолютно гол, но в его руках меч и он будет сражаться, ведь каждый его брат по оружию пришел сюда по его зову. И он в ответе за них всех. И пусть сегодня сама Хель ступила на эту землю, пусть сам рагнарек начался, это ничего не значило. Он воодушевит своих воинов на бой.