Ты уже тут не гость, гуляка праздный –
часть природы, хоть трудник неумелый.
98
День прошел в трудах своих, заботах.
Я б коммунистических канунов
и не поминал бы, неохота
пить. Я красный флаг куда засунул?
Ночь. Читаю книги, ощущаю
смутное – где надо и не надо –
беспокойство, книгу закрываю,
выхожу ходить-бродить по саду.
ЧЕТВЕРТАЯ ИНТЕРМЕДИЯ
Начинается Вальпургиева ночь.
99
А не просто все так твое томленье:
календарь не настенный, настоящий
есть, висит, и сегодня оторвется
его темная, светлая страница –
темно-светлая – рассуждай, как хочешь.
100
Чудных свойств набрались вещи,
легкостью подспудной, тайной.
Ветер по взлетевшим хлещет,
путь змеит зигзаг случайный.
101
Ночь майская.
Погода подмосковная.
Народ
съезжается на дачу.
Блекнет свет
предпраздничный.
Куда мне деться в эту
чарующую ночь
в поселке дачном?
102
И здесь есть место – холм,
и здесь летят
шальные хороводы –
бЕгом,
крУгом,
следы по полю.
Собственным испугом
трепещет ночь,
неверные огни –
о вид,
о звук,
меня не обмани!..
Здесь ждут меня неявные созданья
земли и духа,
книг и вещих снов.
Я весь готов
огромные земные расстоянья
брать лётом сумасшедшим,
быстрым, быстрым,
как смертный выстрел.
Какие бродят бледные сиянья
в прозрачном синем воздухе,
на черной,
зеленой,
пробужденной,
злой
земле?
Мне влаги влей,
меняющей состав моих кровей.
Хоть раз почувствовать,
что я –
природы часть,
телесность ощутить;
во всю мощь мне доступную,
всю прыть –
играть,
шутить.
С кем голым пляс плясать?
С кем пьяным допивать?
Добавку брать.
103
Место силы и место нашей веры.
Раз в году, в ночь великую, мы помним,
как земля была нашей безраздельно,
ярким цветом мать-бездна колыхалась,
бездна наших времен. Прошла и бездна.
104. ХОР (на разные голоса)
Ночь – россыпями
огней бросовыми,
ночь – сыростями,
ветров милостынями,
ночь встала играть свободная
над безднами соприродными.
Ночь каменная,
ночь пламенная,
решающая,
прощающая.
Разнообразье форм, богатство сил,
народец полубожий закутил.
И клады наверх,
и люди наверх,
и не умрешь сегодня.
Танцуешь стройна,
танцуешь бледна
в белом своем, в исподнем.
Дорога сюда не длинная,
дорога сюда старинная,
дорога себе кусает хвост,
а ты раз дошел,
то сам не слишком прост.
Веселая ночь,
обреченная ночь –
напился я,
нализался я.
Хорошая ночка
для свалки и пьянства.
На мне ни листочка,
одна плоть – убранство,
одна плоть – убранство
худое, худое,
сдуревшим от пьянства
давай хоть такое.
Легко так на сердце,
что я и не помню,
когда так бывало
в судьбе моей скромной.
Мелькаю, играю,
летаю по маю,
я сильным и храбрым себя ощущаю.
Действительно счастье – во всю мощь и силу,
не водка какая меня подкосила,
не томное курево мысли лихие
сменило на сны, на мечты голубые…
105
И кого тут бояться тебе? Малый,
неприметный народец-торопыга,
веселыга, народец тороватый
снедь несет, пить готовит: мясо, хлеб и
водка, водочка – выпей, нынче можно.
***
И скажи, что не дома тут, не дома,
что кто смотрит, кто косо смотрит, хмуро,
кто не рад, не подаст стакан, тарелку,
не посадит на место поудобней,
под твой тост кто не выпьет, не нальет кто!
106
В ночи пугающей, благой –
гремящий хохот, громкий свист.
Иду змеящейся тропой,
тревожен, трезв, причесан, чист.
***
На торжества твои, земля,
я зван – и тихо что пою,
пустые мысли веселя;
за стол сажусь, с народом пью.
107
Да, какая-то благость во всем этом
точно есть. Мы не просто озоруем,
но даем земле радость: без нее нет
сил ожить для Господня лета. Плясом,
нашим хохотом землю-мать разбудим.
108
Ночь Вальпургиева встала
над землей в чуть видном свете;
белая, наколдовала –
не прокрикнет утром петел
сквозь туманы сон ложбины,
мы доспим до новой ночи.
Облак дивные махины