Или:
Иначе строятся песни второго типа, песни-высказывания, песни-раздумья, в которых особенно глубоко раскрывается внутренний мир человека во всей сложности его разнообразных эмоций. Если в песнях-повествованиях были хотя бы небольшие сюжеты, то в песнях-высказываниях проскальзывают лишь отдельные сюжетные мотивы, на основе которых возникает весь художественный замысел песни и его глубокий внутренний подтекст. Песня-высказывание жалуется, плачет, молит, сокрушается, иногда — смеется. Но чаще — жалуется и плачет. Здесь нет никаких действий, есть только основной поэтический образ, даваемый обычно в зачине и окрашивающий всю песню в тот или иной эмоциональный тон. В песнях этого типа используются многочисленные поэтические представления, которые народная фантазия черпает из самых различных источников, в том числе из традиционных пережитков, столетиями лежавших в глубине народного мировоззрения. Сюда включается целый ряд древних суеверий, анимистических представлений, вера в талисманы и т. п. Передавая эмоции и мысли взволнованного человека, песня-раздумье вспоминает о «вещих» снах, о гаданьях, волшебных предметах, по которым ее герои таинственно узнают о судьбах близких людей (кольцо якобы тускнеет при измене того, кто его подарил; оружие, оставленное воином дома, якобы ржавеет в случае его смерти на чужбине, и т. н.). В порыве радости или горестных чувств человек обращается ко всей природе, делая ее соучастницей своей внутренней жизни:
Человек слушает шум моря и леса, отыскивая в них ответ на свои вопросы или ощущая сочувствие к себе; поручает птицам или ветрам передать разлученному близкому другу вести или письма:
Поэтическая фантазия, переплетаясь с пережитками этих традиционных представлений и древнего мироощущения, наполняет лирическую песню этого типа множеством художественных образов.
Логически построенный рассказ здесь заменяется взволнованными восклицаниями, эмоциональными повторами, междометиями, вздохами, которые позволяют догадываться о недосказанном и живо передают смятенное душевное состояние певца. Именно в этих песнях наряду с приемом психологического параллелизма широко используются метафоры, сравнения, традиционная символика.
Определенных предметов с тем или иным неизменным символическим значением в народной поэтике нет. Нет таких трав, цветов, деревьев или явлений природы, которые всегда символизировали бы счастливые или грустные переживания человека[3]. Дело не в предмете, а в его функции. Яблоня может быть символом молодости и счастья, если она в цвету, и символом горя, если она сломана; солнце — символ радости и веселья, когда оно сияет, и символ горя, гнева, беды, если его скрывают тучи; рыба может символизировать свободу и счастье, когда она резвится в воде, и становится символом тоски и неволи, если она в сетях, и т. н. Иными словами, любой предмет приобретает в песне символическое значение в зависимости от того, в каком виде он соотносится с переживаниями лирического героя.
На этой символике строится очень многое. Один и тот же образ может быть символом для целого ряда понятий, сходных по своему эмоциональному тону. Так, для изображения молодости, здоровья, красоты, любви, радости, удачи, благополучия и т. п. в разных песнях одинаково символическими «счастливыми» образами служат свежие цветы, травы и деревья, яркий свет, тепло, солнце, заря, звезды, музыка, привольное гулянье. Для различных понятий противоположной эмоциональной окраски — тоски, измены, неудачной любви, разлуки, болезни, обиды — также употребляются общие образы-символы: бурная погода, ветер, метель, мрак, туман, снег, холодная роса, непроходимая дорога, болото, смятая трава, пустынные поля и долины, подрубленные или кривые деревья, холодное, негреющее солнце:
3
Исключение составляют только предметы или явления, имеющие от природы непреходящие (положительные или отрицательные) качества: колючая елка или сосна, жгучая крапива, горькая полынь, сладкий сахар, изюм, чернослив и т. п.