За первыми экспедициями Песенной комиссии РГО последовали дальнейшие. Материалы каждой экспедиции печатались под одним и тем же названием — «Песни русского народа» с указанием районов записи и именами собирателей. Серия этих сборников была в основном обращена к музыковедам: после сборников Истомина — Дютша и Истомина — Ляпунова последующие, значительно более мелкие, давали словесные тексты зачастую не полностью, фрагментами, иногда только в порядке подтекстовки к нотам. Последний сборник «Песен русского народа» вышел в 1907 г.
Работа Песенной комиссии на этом прекратилась. Но запись народных песен уже шла по всей стране. Она осуществлялась силами и специалистов, и любителей, и научными обществами. Очень большое количество традиционных песенных текстов, собранных и опубликованных в XIX — начале XX в., оказалось подлинным сокровищем русской национальной культуры, переданным дореволюционной наукой фольклористам советской эпохи.
ПЕВЦЫ И ФОЛЬКЛОРИСТЫ
Нашим предшественникам мы отдали дань глубокой благодарности. Но сами мы должны были работать иначе.
Да, конечно, мы тоже ставили своей задачей собирать и исследовать фольклор. Но нам с первых же лет работы следовало очень расширить поле наблюдений и брать материал не только традиционный, но и более новый, чтобы получить объективную картину современной народной песенности. Вместе с тем нам предстояло собирать не только словесные и музыкальные тексты, но и другие сведения вокруг них, которые не интересовали фольклористов в прошлом.
Огромный песенный материал, собранный за полтораста лет после Чулкова, представлял собой записи текстов с минимальным количеством комментариев. Конечно, уже и в XIX, и в начале XX века песни обрядовые, игровые, плясовые записывались вместе с окружавшим их более или менее подробным этнографическим материалом. Но песни лирические собирались и публиковались безо всяких пояснений. Самые краткие сведения о месте записи (или об издании, из которого песня была перепечатана), в лучших случаях — фамилии собирателя и исполнителя — это было почти все, что можно было извлечь из дореволюционных публикаций. Ни более подробных паспортных данных, ни наблюдений над бытованием песни, ни обстановки и условий записи, ни данных об отношении к своему репертуару самих певцов — ничего этого почти никогда публикаторами не сообщалось: для тех задач, которые преследовала дореволюционная наука, все это не требовалось.
Но для советских фольклористов народная песня с самого начала была не только художественным материалом, но и важным фактором в плане социологического изучения народного быта. Мы не могли не собирать сведений об ее живом бытовании и общественной роли в деревне, об ее истории, о передаче традиции, о специфике репертуара в той или иной местности; нам нужно было знать биографии певцов, нужно было учитывать очень многое, связанное с условиями жизни и общим составом народного фольклорного календаря, его изменениями за последние десятилетия перед Октябрем и т. д. Очень важен был и вопрос об отношении самих хранителей традиционного фольклора к работе собирателей.
Некоторые краткие сведения о том, как организовывалась и проходила запись песен в деревне, были даны уже в конце XIX века в предисловиях к первым сборникам Песенной комиссии РГО. Но значительно ярче и живее рисуется это в предисловии к большому тому «Сказок и песен Белозерского края» — крупному предреволюционному изданию областного типа, выпущенному в 1915 г. московскими фольклористами, братьями Б. и 10. Соколовыми, на основе их собирательской работы, проведенной в 1908 г. в Белозерье. Молодые ученые описывали то замешательство, в которое приходило при их появлении население деревни, считавшее их то «бунтарями», «забастовщиками», то тайной полицией, то фальшивомонетчиками и даже японскими шпионами (недавно окончившаяся японская война была еще у всех на памяти). Братья Соколовы рассказывали о недоумении местной полиции, не имевшей, конечно, никакого представления о смысле и значении фольклорно-собирательской работы. Сочувствия у самих крестьян к этой работе не было — жители царской деревни не могли оценить ее и понять. Тем значительнее и интереснее было то, что все-таки удалось сделать двоим энтузиастам-собирателям в этой поездке.
В 1926–1928 гг. Б. и Ю. Соколовы (в 1908 г. — начинающие ученые, теперь — профессора) организуют и возглавляют экспедиции в Карелию «По следам Рыбникова и Гильфердинга», целью которых была запись былин. Одновременно с москвичами, в 1926 г., из Ленинграда выезжает в Заонежье первая фольклорная экспедиция Государственного института истории искусств под руководством профессора К. К. Романова. Постепенно оживляется фольклорно-экспедиционная работа и в других городах и культурных центрах страны — работа организованная, строящаяся на новых научных принципах, преследующая новые цели и задачи, проводящая в жизнь новые методы собирания и исследования фольклора.