Ю. А. Нелединский-Мелецкий
Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий родился в 1752 году в Москве, умер в 1828 году в Калуге. Сын гвардейского офицера, рано оставшийся без матери, будущий поэт получил домашнее образование в опекавших его аристократических семьях. В 1769–1770 годах он учился в Страсбургском университете, а с 1770 года по 1785 год находился на военной службе и участвовал в первой русско-турецкой войне. Выйдя в отставку в чине полковника, Нелединский-Мелецкий служил директором Главного народного училища в Москве, с 1807 года заведовал учебной частью в московских училищах ордена св. Екатерины и мещанских девиц. В 1813–1826 годах он жил в Петербурге, находясь на службе в Сенате и Опекунском совете, а последние два года своей жизни провел в Калуге. Литературная деятельность Нелединского-Мелецкого началась во второй половине 1770-х годов (первое стихотворение — «Молитва», — датированное 1778 годом, вызвало протест духовной цензуры). Находясь в дружеских отношениях с семьей Головиных, в домашнем быту которых музыка и литература занимали большое место, поэт многие свои песни и романсы сочинял экспромтом на музыкально-литературных вечерах и посвящал их старшей из сестер Головиных, Дарье Ивановне (в замужестве Уваровой), и ее подруге М. А. Кошелевой. Современники ценили в Нелединском-Мелецком прежде всего его дарование поэта-песенника. Державин в «Рассуждении о лирической поэзии» ставил его первым в ряду «лучших песней сочинителей». К. Н. Батюшков в «Речи о влиянии легкой поэзии на язык» утверждал, что «вдохновенные страстью песни Нелединского» «менее или более приближались к желанному совершенству». М. Н. Макаров в статье-некрологе писал: «„Выду я на реченьку", „У кого душевны силы", „Ты велишь мне равнодушным" и другие песни Ю. А. Нелединского поставили его на первую степень между нашими сочинителями песен».[75] С середины 1850-х годов оценка песен Нелединского-Мелецкого резко меняется, критика пишет об их «устарелости», «приторной сентиментальности» и т. п. Между тем в быту некоторые песни и романсы его продолжали оставаться популярными. Кроме публикуемых текстов в песенниках встречаются: «Прости мне дерзкое роптанье…», «Если б ты была на свете…» (с муз. Козловского).
59* На голос: «Девчина моя» Ох! тошно мне На чужой стороне; Всё постыло, Всё уныло: Друга милого нет. Милого нет, Не глядела б на свет. Что, бывало, Утешало, О том пла́чу теперь. В ближнем леску Лишь питаю тоску: Все кусточки, Все листочки Там о милом твердят. Будто со мной Там сидит милый мой, Забываюсь, Откликаюсь Часто на голос свой. Милого нет! Ах, пойду за ним вслед: Где б ни крылся, Ни таился, Сердце скажет мне путь. Ох! тошно мне На чужой стороне! Слезы льются, Не уймутся; В них отрада моя. <1791> 60* Ты велишь мне равнодушным Быть, прекрасная, к себе; Если хочешь зреть послушным, Дай другое сердце мне. Дай мне сердце, чтоб умело, Знав тебя, свободным быть; Дай такое, чтоб хотело Не одной тобою жить. То, в котором обитает Несравненный образ твой, — Сердце, что тобой страдает, То и движется тобой. В нем уж чувства нет иного, Ни другой в нем жизни нет. Ты во тьме мученья злого — Жизнь, отрада мне и свет. Верность я ль к тебе нарушу? Вздох мой первый ты взяла! И, что я имею душу, Ты мне чувствовать дала; Ты мне душу, ты вложила, Твой же дар несу тебе; Но ты жертвы запретила: Не дозволю их себе. Лишь не мучь, повелевая, Чтоб твоим престал я быть: Чем, в безмолвии страдая, Чем тебя мне оскорбить? Разве чтишь за преступленье Взор небесный твой узреть; Им повергнуться в смущенье И без помощи… терпеть! <1792> 61* У кого душевны силы Истощилися тоской, В грусти дни влача постылы, Кто лишь в гробе зрит покой, — На лице того проглянет Луч веселья в тот лишь час, Как терять он чувства станет, Как вздохнет в последний раз. Ты, кем жизнь во мне хранится! Казнь… и благо дней моих! Дух хоть с телом разлучится, Буду жив без связи их. Душу что́ во мне питало, Смерть не в силах то сразить; Сердцу, что тебя вмещало, Льзя ли не бессмертну быть? Нет, нельзя тому быть мертву, Что дышало божеством. От меня ты примешь жертву И в сем мире, и в другом. Тень моя всегда с тобою Неотступно будет жить, Окружать тебя собою, Вздох твой, взоры, мысль ловить… Насладится, вникнув тайно В прелести души твоей; Если ж будешь хоть случайно Близ гробницы ты моей, Самый прах мой содрогнется, Твой приход в нем жизнь родит, И тот камень потрясется, Под которым буду скрыт. <1792> 62* Милая вечор сидела Под кустом у ручейка. Песенку она запела; Я внимал издалека. Будто с ней перекликался Ближней рощи соловей. Голос милой раздавался, Отдался в душе моей. Мне зефиры приносили Иногда ее слова. Иногда слова глушили Вкруг шумящи дерева. Смолкни всё! Престань мешаться Ты, завистный соловей! Пусть один в душе раздастся Голос милой лишь моей. <1795> 63* Выду я на реченьку, Погляжу на быструю — Унеси мое ты горе, Быстра реченька, с собой! Нет, унесть с собой не можешь Лютой горести моей; Разве грусть мою умножишь, Разве пищу дашь ты ей. За струей струя катится По склоненью твоему: Мысль за мыслью так стремится Всё к предмету одному. Ноет сердце, изнывает, Страсть мучительну тая. Кем страдаю, тот не знает, Терпит что душа моя. Чем же злую грусть рассею, Сердце успокою чем? Не хочу и не умею В сердце быть властна моем. Милый мой им обладает: Взгляд его — весь мой закон. Томный дух пусть век страдает, Лишь бы мил всегда был он. Лучше век в тоске пребуду, Чем его мне позабыть. Ах! коль милого забуду, Кем же стану, кем же жить? Каждое души движенье — Жертва другу моему. Сердца каждое биенье Посвящаю я ему. Ты, кого не называю, А в душе всегда ношу! Ты, кем вижу, кем внимаю, Кем я мышлю, кем дышу! Не почувствуй ты досады, Как дойдет мой стон к тебе, Я за страсть не жду награды, Злой покорствуя судьбе. Если ж ты найдешь возможным, Силу чувств моих измерь: Словом ласковым — хоть ложным — Ад души моей умерь. <1796>