Г. А. Хованский
Григорий Александрович Хованский родился в 1767 году в Москве, умер в 1796 году там же. Первые опыты сочинения песен, по свидетельству самого поэта, он предпринял «на девятнадцатом году рождения», то есть в середине 1780-х годов; среди его ранних песен — «Долго ль буду понапрасну…».[79] Впервые три стихотворения Хованского появились в печати в 1788 году («Новые ежемесячные сочинения», кн. 10). Перу Хованского принадлежат оды, послания, басни, элегии, идиллии и т. д. Но из всех стихотворений наибольшую популярность приобрели некоторые романсы и песни (всего их у Хованского свыше 20), особенно «Незабудочки» («Я вечор в лугах гуляла…»), которая неоднократно записывалась собирателями народного творчества и в советское время как народная. Сам Хованский противопоставлял свою песенную любовную лирику одической поэзии классицизма; его программное стихотворение — «Песня» — имело характерный рефрен: «Я так песенку пою про голубушку мою…».[80] Кроме публикуемых песен известность приобрели «Долго ль в свете одинокой…», «Встретивши пастух Лизету…», романс «Ручей» и элегия «На весну». Два последних стихотворения с музыкой неизвестного композитора опубликованы в «Песеннике» Герстенберга и Дитмара (ч. 1, 1797).
85. Песня* Ах! луга, луга зелены, Где так часто я гулял, Где веселий миллионы С милой Аннушкой вкушал! Лес дремучий, лес тенистый, Что от зноя нас скрывал! Ручеек прозрачный, чистый, Что по камешкам журчал! О места, что столько милы Мне казались прежде с ней! Стали вы теперь унылы, Нет уж мне приятных дней! Лишь она мне изменила, Изменило всё мне вдруг; Вид природа пременила, Весь поблек зеленый луг. Ручеек, что быстро лился Меж цветущих берегов, Уж теперь остановился; Нет вокруг его цветов! Птички прежде сладко пели, Вили гнездышки в лесах; Но теперь все улетели, Я один лишь здесь в слезах! Листья со древес упали — Нет нигде ни в чем отрад! Мрачны дни зимы настали, Рай мне стал — ужасный ад. <1795> 86. Деревенская песня* (На голос: «Ой, Наташеньки здесь нет…») Я слыхал: в Москве пространной Много злата и сребра; Град престольный, град избранный; Много всякого добра! На клячонке я собрался На Москву хоть посмотреть; Катеньке там обещался Я на девок не глядеть. Ах! мой ангел, успокойся! С кем могу тебя сравнить? Будь уверена, не бойся: Буду век тебя любить. Признаюсь тебе, я встретил Множество в Москве девиц; Но божусь, что не приметил Я тебе подобных лиц. Как-то щеки их краснее Щечек кругленьких твоих, Но ты их сто раз милее; Что-то всё не так у них! Здесь огромные палаты, Много, много здесь всего! Люди всем в Москве богаты, Нет лишь счастья одного. Ворочусь-ко в деревушку На клячонке я своей! Там оставил я подружку, Привезу гостинцу ей. Ленточку я голубую В знак любви Катюше дам; За подарок поцелую, И найду я счастье там. <1795> 87. Романс* Намедни в рощице гуляя, Где птички порхали одне, Там песни соловья внимая, Вдруг что-то грустно стало мне. Невольным образом вздохнувши, Я с горя к речке подошел, И, на ветвистый дуб взглянувши, Под тень на бережок я сел. Луна свой вид изображала В студеной зе́ркальной реке И тихи воды посребряла, А соловей пел вдалеке. То громко пел, то очень нежно, То жалобно он тосковал. Я, слушая его прилежно, В задумчивость глубоку впал. Меж тем он, в рощице летая, На дуб ветвистый прилетел, И, душу томну услаждая, Еще, еще нежнее пел. Из глаз вдруг слезы покатились И облегчили грудь мою; Слезами чувства освежились — Я обратился к соловью. «Ужель и ты несчастье знаешь, Любезный, милый соловей? Иль только мне лишь сострадаешь Ты в горькой участи моей? Я матери, отца лишился,— В слезах ему я говорил,— А там — жестокою пленился И без надежды полюбил!.. Но ты, мой друг, о чем сгрустился, И отчего ты так уныл?» — «Я с милой, с милой разлучился: Я только для нее и жил! Она вечор мне изменила! Я муку лютую терплю; Она другого полюбила, А я так всё ее люблю!» Пропел и полетел тихонько Неверную свою искать; А я, вздохнув, пошел легонько Домой по милой тосковать. Пришел — и легкий сон на время Плениру предо мной явил. Проснулся я и зол всех бремя Еще сильнее ощутил. <1796> 88. Романс* Лейтесь, слезы, вы ручьями! Дайте сердцу отдохнуть. Мне назначено судьбами Ввек в несчастии тонуть. Но почто вооружился Ты, злой рок, против меня? Ах! давно ль отца лишился? Уж в земле и мать моя! Нет родителей со мною! Парка их пресекла дни. Я остался сиротою; Горести со мной одни! О любовь! ты подкрепляла Дух, размученный тоской; Сердце ты еще питала, Облегчая жребий мой. А теперь меня лишаешь И последних ты утех; К горю горе прибавляешь — Ты несчастий злее всех! Ты, кем я горю, пылаю, Кем привязан к жизни сей; Ты, кого я почитаю Божеством души моей! Страсть мою ты презираешь!.. Нет уж боле сил терпеть. Знать, ты смерти мне желаешь — Мне не трудно умереть. Кто, как я, с тобою страстен, Чья вся жизнь лишь бед полна, Ах! тому, кто столь несчастен, Смерть не может быть страшна. Я надежды всей лишился: Без надежды можно ль жить? Если ж я страдать родился, Жизнь я властен прекратить. Жизнь! тебя я покидаю… К вам, родители, иду; Смерть с веселием встречаю — В ней я счастие найду. <1796> 89. Незабудочки* (Песня на голос: «Выду ль я на реченьку…») Я вечор в лугах гуляла, Грусть хотела разогнать И цветочков там искала, Чтобы к милому послать. Долго, долго я ходила: Погасал уж солнца свет; Все цветочки находила, Одного лишь нет как нет! Нет! Цветочка дорогого Я в долинах не нашла; Без цветочка голубого Я домой, было, пошла. Шла домой с душой унылой; Недалёко от ручья Вижу вдруг цветочек милый: Вмиг его сорвала я! Незабудочку сорвала — Слезы покатились вдруг. Я вздохнула и сказала: «Не забудь меня, мой друг! Не дари меня ты златом, Подари лишь мне себя: Что в подарке мне богатом? Ты скажи: люблю тебя!» <1796>