Песни, приписываемые авторам XVIII — начала XIX века
101*
Уж как пал туман на сине море,
А злодейка-тоска в ретиво сердце;
Не сходить туману с синя моря,
Уж не выдти кручине из сердца вон.
Не звезда блестит далече в чистом поле,
Курится огонечек малешенек:
У огонечка разостлан шелковый ковер,
На коврике лежит удал добрый молодец,
Прижимает белым платом рану смертную,
Унимает молодецкую кровь горячую.
Подле молодца стоит тут его добрый конь,
И он бьет своим копытом в мать сыру землю,
Будто слово хочет вымолвить хозяину:
«Ты вставай, вставай, удалой добрый молодец!
Ты садися на меня, на своего слугу,
Отвезу я добра молодца в свою сторону,
К отцу, к матери родимой, роду-племени,
К милым детушкам, к молодой жене».
Как вздохнет удалой добрый молодец —
Подымалась у удалого его крепка грудь;
Опускались у молодца белы руки,
Растворилась его рана смертная,
Пролилась ручьем кипячим кровь горячая.
Тут промолвил добрый молодец своему коню:
«Ох ты, конь мой, конь, лошадь верная,
Ты товарищ моей участи,
Добрый пайщик службы царския!
Ты скажи моей молодой жене,
Что женился я на другой жене;
Что за ней я взял поле чистое,
Нас сосватала сабля острая,
Положила спать калена стрела».
1722 (?)
102*
Молчите, струйки чисты,
И дайте мне вещать;
Вы, птички голосисты,
Престаньте воспевать.
Пусть в рощах раздаются
Плачевные слова!
Ручьями слезы льются,
И стонут дерева.
* * *
Ты здесь, моя отрада,
Любезной пастушок,
Со мной ходил от стада
На кру́той бережок.
Я здесь с тобой свыкалась
От самых лет младых
И часто наслаждалась
Любовных слов твоих.
* * *
Уж солнышко спустилось
И село за горой,
И поле окропилось
Вечернею росой.
Я в горькой скуке трачу
Прохладные часы
И наеди́не плачу,
Лишась твоей красы.
* * *
Целую те пруточки,
С которых ты срывал
Прекрасные цветочки
И мне пучки вязал;
Слезами обливаю
Зеленые листы,
В печали презираю
Приятные плоды.
* * *
Я часто вижу властно
Тебя во древесах;
Бегу туда напрасно,
Хочу обнять в слезах.
Но только тень пустая
Меня, несчастну, льстит;
Смущаюся, теряя
Приятный мне твой вид.
* * *
Лишь только ветр листами
Тихонько потрясет,
Я тотчас меж кустами
Тебя ищу, мой свет.
От всякой перемены
Всечасно я крушусь
И, муча слабы члены,
На каждой слух стремлюсь.
<1748>
103*
Не кидай притворных взоров и не тщись меня смущать,
Не старайся излеченны раны тщетно растравлять.
Я твою неверность знаю
И уж больше не пылаю
Тем огнем, что сердце жгло.
Уж и так в безмерной скуке,
В горьком плаче, смертной муке
Дней немало протекло.
Для чего ты в те минуты слов плачевных не внимал
И, гордясь своим обманом, от меня ты убегал?
Вспомяни, как я страдала
И везде тебя искала,
Тщась неверность обличить;
Но тогда ты пред иною,
О жестокий! красотою
Отрицался мя любить.
Ты сказать того не можешь, чтоб мой нрав пременен был.
Я тогда забыла клятвы, как уж ты свои забыл.
Если б ты не пременялся
И другою не пленялся —
Я б вовек была твоя;
Но когда ты стал неверен,
Сколько лор был ни чрезмерен —
Но исчезла страсть моя.
Будь счастли́в теперь иною; я не мышлю о тебе!
И не чувствую заразов ни малейших я в себе.
Не великим поставляю
Сей урон, что потеряю
Я неверного в тебе;
Ты ж со временем узнаешь,
Что нелестную теряешь
Ты любовницу во мне.
<1759>
104*
Размучен страстию презлою
И ввержен будучи в напасть,
Прости, что я перед тобою
Дерзну свою оплакать часть.
Хотя твой милый взор, драгая!
Мне остры стрелы в грудь бросая,
Зрел действие своих побед,—
Но ты еще того не знаешь,
Колико мне ты причиняешь
Несносных мук и лютых бед.
Я с той жестокой мне минуты,
Как первый раз тебе предстал,
Питаю в сердце скорби люты,
Питаю страсть, и пленник стал.
Не видишь ты, как я смущаюсь,
Как стражду, рвуся и терзаюсь
И горьких слез потоки лью?
Ты прежних дум меня лишила,
Ты жизнь мою переменила,
Тебя, как душу, я люблю.
Всегда тебя в уме встречаю,
А стретив, зреть тебя хочу;
И где тебя найтить лишь чаю,
Бегу туда, и там грущу.
Места, где страсть моя родилась,
Где кровь тобою вспламенилась,
Свидетели тоски моей:
Я в них тебя воспоминаю,
Твое в них имя повторяю
Стократно в памяти своей.
Теперь узнав себя подвластна
И частию владей моей;
Но сколько ты, мой свет! прекрасна,
Ты столько жалости имей,
За скорбь в душе моей смертельну
И рану в сердце