Конец января или начало февраля 1730
3. Кто крепок, на бога уповая
*
Кто крепок, на бога уповая,
той недвижим смотрит на вся злая;
Ему ни в народе мятеж бедный,
ни страшен мучитель зверовидный,
Не страшен из облак гром парящий,
ниже́ ветр, от южных стран шумящий,
Когда он, смертного страха полный,
финобалтицкие движет волны.
Аще мир сокрушен распадется,
сей муж ниже́ тогда содрогнется;
В прах тело разбиет падеж лютый,
а духа не может и двигнути.
О боже, крепкая наша сило,
твое единого сие дело,
Без тебе и туне мы ужасны,
при тебе и самый страх нестрашный.
Уже первое печатное произведение Василия Кирилловича Тредиаковского (1703–1769) — «Песнь, сочинена в Гамбурге к торжественному празднованию коронации… Анны Иоанновны…» — было положено на музыку неизвестным композитором и появилось в свет отдельным изданием с нотами в 1730 году. Из его многочисленных произведений в стихах и прозе, трагедий, теоретических статей, многотомных переводов исторических трудов только стихотворения, написанные между 1725 и 1730 годами, — как оригинальные, так и переводные, — пользовались подлинным признанием современников. Большая часть их стала популярными песнями (кантами) середины XVIII века, которые исполнялись в быту и после смерти автора. Особенно часто в рукописных песенниках XVIII века (тексты и ноты) встречаются: «Весна катит…», «Песенка любовна», «Ах! невозможно сердцу пробыть без печали…», «Стихи похвальные России», «Мое сердце всё было в страсти…», «Крепкий, чудный, бесконечный…», «Что то за злость? и что за ярость?..». Среда, где были популярны песни Тредиаковского, состояла из горожан, купцов, низшего духовенства, нижних военных чинов; иногда его стихотворения встречаются и в песенниках, принадлежавших грамотным крестьянам. Наряду с Кантемиром,
[69]Тредиаковский по праву может считаться родоначальником русской вокальной любовной лирики, но среди его песен есть и продолжающие традицию духовных и патриотических кантов.
4. Стихи похвальные России
*
Начну на флейте стихи печальны,
Зря на Россию чрез страны дальны:
Ибо все днесь мне ее добро́ты
Мыслить умом есть много охоты.
Россия мати! свет мой безмерный!
Позволь то, чадо прошу твой верный,
Ах, как сидишь ты на троне красно!
Небо российску ты солнце ясно!
Красят иных всех златые скиптры
И драгоценна порфира, митры;
Ты собой скипетр твой украсила
И лицем светлым венец почтила.
О благородстве твоем высоком
Кто бы не ведал в свете широком?
Прямое сама вся благородство:
Божие ты, ей! светло изводство.
В тебе вся вера благочестивым,
В тебе примесу нет нечестивым;
В тебе не будет веры двойныя,
К тебе не смеют приступить злые.
Твои все люди суть православны
И храбростию повсюду славны:
Чада достойны таковыя мати,
Везде готовы за тебя стати.
Чем ты, Россия, не изобильна?
Где ты, Россия, не была сильна?
Сокровище всех добр ты едина,
Всегда богата, славе причина.
Коль в тебе звезды все здравьем блещут!
И россияне коль громко плещут:
Виват Россия! виват драгая!
Виват надежда! виват благая!
Скончу па флейте стихи печальны,
Зря на Россию чрез страны дальны:
Сто мне язы́ков надобно б было
Прославить всё то, что в тебе мило!
1728, 1752
Красот умильна!
Паче всех сильна!
Уже склонивши,
Уж победивши,
Изволь сотворить
Милость, мя любить:
Люблю, драгая,
Тя, сам весь тая.
Ну ж умилися,
Сердцем склонися;
Не будь жестока
Мне паче рока:
Сличью обидно
То твому стыдно.
Люблю, драгая,
Тя, сам весь тая.
Так в очах ясных!
Так в словах красных!
В устах сахарных,
Так в краснозарных!
Милости нету,
Ниже привету?
Люблю, драгая,
Тя, сам весь тая.
Ах! я не знаю,
Так умираю,
Что за причина
Тебе едина
Любовь уносит?
А сердце просит:
Люби, драгая,
Мя поминая.
<1730>
6. Плач одного любовника, разлучившегося с своей милой, которую он видел во сне
*
Ах! невозможно сердцу пробыть без печали,
Хоть уж и глаза мои плакать перестали:
Ибо сердечна друга не могу забыти,
Без которого всегда принужден я быти.
Но, принужден судьбою или непременной,
И от всея вечности тако положенной,
Или насильно волей во всем нерассудной,
И в порыве склониться на иное трудной.