Говорю, не виновен, а ославить — разве новость?
Говорю, что не поднял бы Мишка руку на ту суку,
Так возьмите же вы Мишку на поруки — вот вам руку.
А то ведь правда, несправедливость.
Говорят, что до свадьбы он придёт, до женитьбы.
Вот бы вас бы послать бы, вот бы вас погноить бы.
Вот бы вас бы на Камчатку, на Камчатку, нары дали б…
Пожалели бы вы нашего Мишатку, порыдали б.
А то ведь правда, несправедливость.
Говорю, заступитесь, повторяю, — на поруки.
Если ж вы поскупитесь, заявляю — ждите, суки.
Я ж такое вам устрою, я ж такое вам устрою…
Друга Мишку не забуду и вас в землю всех зарою.
А то ведь правда, несправедливость.
ДО НАШЕЙ ЭРЫ СОБЛЮДАЛОСЬ ЧУВСТВО МЕРЫ
До нашей эры соблюдалось чувство меры,
Потом бандитов называли «флибустьеры»,
Теперь названье звучное «пират»
Забыли. Бить их и словом оскорбить их
Всякий рад.
Бандит же ближних возлюбил — души не чает,
И если чтой-то им карман отягощает,
Он подойдёт к ним, как интеллигент,
Улыбку выжмет и облегчает ближних
За момент.
А если ближние начнут сопротивляться,
Излишне нервничать и сильно волноваться,
Тогда бандит поступит, как бандит —
Он стрельнет трижды и вмиг приводит ближних
В трупный вид.
А им за это ни чинов, ни послаблений,
Доходит даже до взаимных оскорблений:
Едва бандит выходит за порог,
Как сразу: «Стойте! Невинного не стройте!»
Под замок.
На теле общества есть много паразитов,
Но почему-то все стесняются бандитов,
И с возмущеньем хочется сказать:
— Поверьте, Боже, бандитов надо тоже
Понимать.
КУЧЕРА ИЗ МУРа УКАТАЛИ СИВКУ
Кучера из МУРа укатали Сивку,
Закатали Сивку в Нарьян-Мар,
Значит, не погладили по загривку,
Значит, дали полностью гонорар.
На дворе вечерит,
Ну а Сивка чифирит.
Ночи по полгода за Полярным кругом,
И, конечно, Сивка заскучал.
Обзавёлся Сивка Буркой — закадычным другом —
С ним он ночи длинные коротал.
На дворе вечерит,
Сивка с Буркой чифирит.
Сивка на работу, до седьмого поту
За обоих вкалывал, конь-конём,
И тогда у Бурки появился кто-то,
Занял место Сивкино за столом.
На дворе вечерит,
Бурка с кем-то чифирит.
Лошади, известно, тоже человеки,
Сивка долго думал и решал.
И однажды Бурка с кем-то вдруг исчез навеки,
Ну а Сивка в каторгу захромал.
На дворе вечерит,
Сивка в каторге горит.
ПОКА ВЫ ЗДЕСЬ В ВАННОЧКЕ С КАФЕЛЕМ
Пока вы здесь в ванночке с кафелем
Моетесь, нежитесь, греетесь,
В холоде сам себе скальпелем
Он вырезает аппендикс.
Он слышит движение каждое
И видит, как прыгает сердце.
Ой жаль, не придётся вам, граждане,
В зеркало так посмотреться.
До цели всё ближе и ближе,
Хоть боль бы утихла для виду.
Ой легче отрезать по грыже
Всем, кто покорял Антарктиду.
Вы водочку здесь буздыряете
Большими, большими глотками.
А он себя шьёт, понимаете,
Большими, большими стежками.
Герой он, теперь же смекайте-ка,
Нигде не умеют так больше.
И что нам Антарктика с Арктикой,
И что нам Албания с Польшей.
О НАШЕЙ ВСТРЕЧЕ ЧТО ТАМ ГОВОРИТЬ
О нашей встрече что там говорить,—
Я ждал её, как ждут стихийных бедствий.
Но мы с тобою сразу стали жить,
Не опасаясь пагубных последствий.
Я сразу сузил круг твоих знакомств,
Одел, обул и вытащил из грязи.
Но за тобой тащился длинный хвост
Длиннющий хвост твоих коротких связей.
Потом, я помню, бил друзей твоих.
Мне с ними было как-то неприятно.
Хотя, быть может, были среди них
Наверняка отличные ребята.
О чём просила, делал мигом я,
Мне каждый час хотелось сделать ночью брачной.
Из-за тебя под поезд прыгал я,
Но, слава Богу, не совсем удачно.
И если б ты ждала меня в тот год,
Когда меня отправили на дачу,
Я б для тебя украл весь небосвод
И две звезды кремлёвские впридачу.
И я клянусь — последний буду гад!
Не ври, не пей — и я прощу измену.
И подарю тебе Большой театр
И Малую спортивную арену.
А вот теперь я к встрече не готов:
Боюсь тебя, боюсь ночей интимных,
Как жители японских городов
Боятся повторенья Хиросимы.