А это ей приносит облегченье.
Под визг лебёдок и под вой сирен
Мы ждём, мы не созрели для оваций,
Но близок час великих перемен
И революционных ситуаций!
В борьбе у нас нет классовых врагов —
Лишь гул подземных нефтяных течений,
Но есть сопротивление пластов,
А также ломка старых представлений.
Пока здесь вышки, как бамбук, росли,
Мы вдруг познали истину простую, —
Что мы нашли не нефть, а соль земли
И раскусили эту соль земную.
Болит кора земли, и пульс возрос,
Боль нестерпима, силы на исходе.
И нефть в утробе призывает «СОС!»,
Вся исходя тоскою по свободе.
Мы разглядели, различили боль
Сквозь меди блеск и через запах розы.
Ведь это не поваренная соль,
А это человечьи пот и слёзы.
Пробились буры, бездну вскрыл алмаз,
И нефть из скважин бьёт фонтаном мысли, —
Становится энергиею масс
В прямом и тоже переносном смысле.
Угар победы, пламя не угробь,
И ритма не глуши, копытный дробот.
Излишки нефти стравливали в Обь,
Пока не проложили нефтепровод.
Но что поделать, если льёт из жерл
Мощнее всех источников овечьих?
И что за революция без жертв,
К тому же здесь ещё — без человечьих?
Пусть скажут, что сужу я с кондачка,
Но мысль меня такая поразила:
То, что сегодня строим на века, —
В Тюмени подтвержденье получило.
И пусть мои стихи верны на треть,
Пусть уличён я в слабом разуменье, —
Но нефть — свободна. Не могу не петь
Про эту революцию в Тюмени.
СТИХИ — ЭПИГРАФ О ЛОШАДЯХ
Мы верные испытанные кони,
Победоносцы ездили на нас,
И не один великий богомаз
Нам золотил копыта на иконе.
Пёс-рыцарь или рыцарь благородный
Хребты нам гнули тяжестию лат.
Один из наших — самый сумасбродный —
Однажды ввёз Калигулу в Сенат.
И наших седоков, почивших в Бозе,
Мир до сих пор склоняет имена,
Ботфорты вдевших в наши стремена,
А мы как бы у памяти в обозе.
И в мраморе великий император,
Или король, или его вассал —
На постаменте имя, смерти дата,
«…и конь его», хоть кто бы написал!
И правда, кто там знает, чьи тут кони,
Коль тот, которым правит триумфант,
Разительно напоминает пони,
Что бил его в обозе маркитант.
Портретным нашим сходством не заботясь,
Стандарт из камня вытесал резец,
Как скипетр иль цезаря венец,
Доступный ученической работе.
А мастер, напоследок узаконя
Движеньем лёгким венценосный лик
Возвышеностью духа, в этот миг
Совсем никак не думал уж о конях.
И, взор потупя на мои копыта,
Седок к ваятелю из лести нем.
Вот почему так скоро мы забыты,
И лишь один из нас известен всем.
Его взнуздать не всякому посильно,
Хоть и пытались многие не раз.
Ему за это боги дали крылья
И имя благозвучное — Пегас.
РАЙСКИЕ ЯБЛОКИ
Вариант
Я умру — говорят,
Мы когда-то всегда умираем.
Съезжу на дармовых,
Если в спину сподобят ножом.
Убиенных щадят,
Отпевают и балуют раем.
Не скажу про живых,
А покойников мы бережём.
В грязь ударю лицом,
Завалюсь покрасивее нАбок,
И ударит душа
На ворованных клячах в галоп.
Вот и дело с концом,
В райских кущах покушаю яблок,
Подойду не спеша, —
Вдруг Апостол вернёт, остолоп.
Чур, меня самого!
Наважденье, знакомое что-то:
Неродящий пустырь
И сплошное ничто — беспредел.
И среди ничего
Возвышались литые ворота,
И этап-богатырь —
Тысяч пять — на коленках сидел.
Как ржанёт коренник! —
Я смирил его даром овсовым
Да репьи из мочал
Еле выдрал и гриву заплёл.
Пётр-Апостол, старик,
Что-то долго возился с засовом
И кряхтел, и ворчал,
И не смог отворить — и ушёл.
Тот огромный этап
Не издал ни единого стона,
Лишь на корточки вдруг
С онемевших колен пересел.
Вон следы пёсьих лап, —
Да не рай это вовсе, а зона!..
Всё вернулось на круг —
И Распятый над кругом висел.
Мы с конями глядим:
Вот уж истинно зона всем зонам!
Хлебный дух из ворот —
Так надёжней, чем руки вязать.
Я пока невредим,
Но и я нахлебался озоном,
Лепоты полон рот,
И ругательства трудно сказать.
Засучив рукава,