Песни каторги

 Не ласточка ко мне прилетала,
 Касаточка вестку приносила:
 Будто бы мой-то миленькой сидит во неволе,
 Во той тюрьме, в губернском остроге.
 Во той тюрьме нет ни дверей, ни окошек.
 Одна труба и та дымовая;
 Из трубоньки дымок повевает,
 У девушки сердце занывает.
 Пойду, млада, в высоки хоромы,
 Возьму, млада, ключи золотые:
 Отопру, млада, ларцы кленовые,
 Пойду, млада, всех судей дарить.
 Судьи денег моих не принимают
 Любезного ко мне не пущают.

В России еще известны следующие прекрасные тюремные песни:

1.

 Из-под цветика да каменной Москвы,
 Каменной Москвы да земляной тюрьмы,
 Как из той ли тюрьмы да ведут молодца,
 Ведут молодца да ведь ко вешанью,
 Идет молодец да сам не качается,
 Его буйная головушка не тряхнется,
 Его русые кудерки не шелохнутся.
 Во руках-то он несет воскову свечу,
 Белы рученьки да воском залило.
 Как навстречу ему православный царь.
 Еще стал государь его расспрашивать:
 — «Ты скажи-ка, скажи мне, добрый молодец,
 Скажи, с кем ты воровал, с кем разбой держал?»
 — Уж ты, батюшка благоверный царь!
 Я не сам-то воровал, не сам разбой держал:
 Воровали твои да донски казаки,
 Донски казаки да казаченьки;
 Все казаченьки дуван дуванили,
 Дуван дуванили, казну делили,
 Казну делили, да казну-денежки;
 Уж как я ли, молодец, при том случае был,
 При том случае был да все паю просил;
 Уж как мне-то, молодцу, паю не дали…
 Все казаченьки да испугалися,
 По низким местам разбежалися,
 По низким местам по болотичкам,
 Одному-то мне казна досталася.

(Вариант в 1-м приложении: «Еще сколько я, добрый молодец, не гуливал» и проч.)

2.

 Ходил-то я, добрый молодец, по чистому полю:
 Мягкая постелюшка — зеленый песок,
 Изголовьице мое — шелкова трава!
 Как во селе было во Лыскове, —
 Тут построена крепкая темница.
 Как во той во крепкой темнице
 Посажен сидит добрый молодец,
 Добрый молодец Чернышев, Иван Григорьевич.
 Он по темнице похаживает, сам слезно плачет,
 Сам слезно плачет, он Богу молится:
 «Ты возмой, возмой, туча грозная!
 Разбей громом крепкие тюрьмы:
 Во тюрьмах сидят все невольнички,
 Невольнички неохотнички».

3.

 Как светил да светил месяц во полуночи,
 Светил вполовину;
 Как скакал да скакал добрый молодец
 Без верной дружины.
А гнались да гнались за тем добрым молодцем
 Ветры полевые;
 Уж свистят да свистят в уши разудалому
 Про его разбои.
 А горят да горят во всем по дороженькам
 Костры стражевые;
 Уж следят да следят молодца-разбойника
 Царские разъезды;
 А сулят да сулят ему, разудалому,
 В Москве белокаменной каменны палаты.

4.

 Уж ты воля, моя воля, воля дорогая,
 Ты воля дорогая, девка молодая!
 Девка по торгу (или: во Москве девка) гуляла —
 красоту теряла;
 Красоту девка теряла (платочек украла),
 в острог жить попала;
 Скучно, грустно красной девке в остроге сидети,
 Во неволюшке сидети, в окошко глядети.
 Мимо этого окошка лежит путь-дорожка.
 Как по этой по дорожке много идут-едут.
 Моего дружка, Ванюши, его следу нету.
 За быстрою за рекою мой Ваня гуляет,
 Там мой Ванюшка гуляет, товар закупает,
 Товар Ваня закупает купеческой дочке.
 Уж и то-то мне досадно, хоть была бы лучше!
 Разве тем-то она лучше, что коса длиннее,
 Что коса у ней длиннее и брови чернее.

5.

 Не рябинушка со березонькой
 Совивается.
 А не травонька со травонькой
 Соплетается.
Как не мы ли, добрые молодцы,
 Совыкалися.
 Как леса ли, вы лесочки,
 Леса наши темные!
 Вы кусты ли, наши кусточки,
 Кусты наши великие!
 Вы станы ли, наши станочки,
 Станы наши теплые!
 Вы дружья ли, наши дружья,
 Братцы-товарищи!
 И еще ли вы, мои лесочки,
 Все повырубленные!
 Все кусты ли, наши кусточки,
 Все поломанные!
 Вы станы ли, наши станочки,
 Все разоренные!
 Все дружья наши, братцы —
 Товарищи посажены,
 (Остался один товарищ —
 Стенька Разин сын).
 Резвы ноженьки в кандалах заклепаны.
 У ворот-то стоят грозные сторожи,
 Грозные сторожи — бравые солдатушки.
 Никуда-то нам, добрым молодцам,
 Ни ходу, ни выпуску,
 Ни ходу нам, ни выпуску
 Из крепкой тюрьмы.
 Ты возмой, возмой, туча грозная,
 Ты разбей-ка, разбей земляны тюрьмы!

6.

 Не от пламечка, не от огнечка
 Загоралася в чистом поле ковыль-трава;
 Добирался огонь до белого до камешка.
 Что на камешке сидел млад ясен сокол.
 Подпалило-то у ясна сокола крылья быстрые,
Уж как пеш ходит млад ясен сокол по чисту полю.
 Прилетели к ясну соколу черны вороны;
 Они граяли, смеялись ясну соколу,
 Называли они ясна сокола вороною:
 — Ах, ворона ты, ворона, млад ясен сокол,
 Ты зачем, зачем, ворона, залетела здесь?
Ответ держит млад ясен сокол черным воронам:
 — Вы не грайте, вы не смейтесь, черны вороны!
 Как отрощу я свои крылья соколиные.
 Поднимусь я, млад сокол, высокошенько,
 Высокошенько поднимусь я по поднебесью,
 Опущусь я, млад ясен сокол, ко сырой земле;
 Разобью я ваше стадо, черны вороны,
 Что на все ли на четыре стороны;
 Вашу кровь пролью я в сине море,
 Ваше тело раскидаю по чисту полю,
 Ваши перья я развею по темным лесам.
 Что когда-то было ясну соколу пора-времячко,
 Что летал млад ясен сокол по поднебесью;
 Убивал млад ясен сокол гусей-лебедей,
 Убивал млад ясен сокол серых уточек.
 Что когда-то было добру молодцу пора-времячко,
 Что ходил гулял добрый молодец на волюшке,
 Что теперь добру молодцу поры-время нет.
 Засажен сидит добрый молодец во победности:
 У злых ворогов добрый молодец в земляной тюрьме.
 Он не год-то сидит, добрый молодец, и не два года,
 Что головушка у добра молодца стала седешенька,
 Что бородушка у добра молодца стала белешенька.
 А все ждет-то он, поджидает выкупу — выручки:
 Был и выкуп бы, была выручка, своя волюшка,
 Да далечева родимая сторонушка!