Возвращаясь после кино домой, Каврис чувствовал необыкновенную радость. Может, если он завтра уедет в город и поступит в ФЗУ, его жизнь тоже изменится, как жизнь героини из «Светлого пути».
Вот и выполнил он пожелание дяди Карнила. Ведь что в школе заниматься, что в училище — одно и то же.
Учеба! Нет, он не останется темным, полуграмотным человеком. Хороший мастер на заводе или фабрике приносит людям пользу не меньше, чем учитель в школе либо врач в больнице!
Он будет так же красиво петь, и им будут так же восхищаться все люди. Ведь в городе учатся всему хорошему: музыке, пению — самому для него заветному…
Каврис лег спать во дворе, на старую деревянную кровать, укрывшись отцовским полушубком.
Дышал прохладой ночной ветер.
В эту ночь «бесстрашный Каврис», прозванный так товарищами за то, что не боится спать на воле, думал о будущем.
Вот он уже кончил училище, стал на заводе самым лучшим рабочим, его награждают орденом (директор сам прикалывает сияющий орден к его новому костюму). Когда знаменитый Танбаев идет по улице, все обращают на него внимание. Теперь он не тот Каврис — аальский мальчишка в дырявой рубахе, а настоящий молодой парень. Каврис Танбаев становится музыкантом, о его таланте узнают в Красноярске, потом в Москве. Он едет в Москву учиться музыке.
Неизвестно, до каких пор еще бы профантазировал счастливый Каврис — может, до самого утра, — если бы его вдруг кто-то не окликнул и не дернул за край свесившегося с кровати полушубка.
Луна, выглянувшая из-за плывущих облаков, осветила невысокую, приземистую фигуру. Каврис притворился спящим.
— Спишь? — спросил Макар.
— Сплю. А что? — недовольно пробурчал Каврис, шумно зевая. — Бродишь по ночам, спать не даешь…
— Ты ведь не спишь.
— Не сплю: всякое в голову лезет…
— Я тебе сапоги принес. Отец сказал: «Передашь утром», а я не вытерпел.
— Завтра в город еду, в ФЗУ, там мне и сапоги дадут. До города можно босиком — ничего особенного, привык.
— В город? — От удивления Макар даже присел. — Я не знал. Я бы тоже хотел…
— Поехали! — Каврису очень понравилась эта мысль; хоть они и частенько не ладят с Макаром, но он свой, аальский. — Попросись у отца.
— Попрошусь!
— Честное слово?
— Вот увидишь. — Черные густые брови Макара сошлись на переносице. — Я своему слову хозяин!
Макар ушел, нарочито гремя сапогами…
Аал спал, только над лугом носились бекасы, горестным криком разрывая ночь.
Глава
седьмая
Каврис проснулся поздно. Солнце стояло над горами высоко. Звенели жаворонки, над рекой кричали чайки, ищущие утреннюю добычу.
Мальчик вскочил с кровати, в сердцах пнул ногой собаку.
— Когда надо — молчишь, — упрекнул он Халтарах, — когда не надо — лаешь!
Собака, не поняв, отчего хозяин сегодня такой сердитый, отбежала прочь, обиженно заскулив.
— Если уеду, как будешь жить без меня? — прошептал Каврис с раскаянием и горечью.
По дороге к конторе мальчик волновался: вдруг да Муклай куда-нибудь уехал! Но он ошибся: председатель сидел за своим большим столом и считал на счетах, как бухгалтер.
Каврис робко остановился в дверях. Муклай, казалось, не замечал его, лишь мельком взглянул на его ноги:
— Где же сапоги? Не подошли?
По правде говоря, мальчик уже и забыл про своего ночного гостя, просто вылетело из головы, — так нервничал, что может опоздать.
Пока он собирался что-либо ответить, председатель протянул какую-то бумажку:
— Получишь у кладовщика. Босым не поедешь. Тоня даст на дорогу продукты.
— Из семиклассников никто больше не едет?
— Никто. Иди, не задерживайся. Желаю успеха. — Муклай пожал руку, как взрослый взрослому.
Каврис хотел спросить у него про Макара, но постеснялся.
«Значит, — думал он по дороге к кладовой, — Макар обманул, не попросился в город?»
Румяная девушка Тоня, прочитав записку от Муклая, сказала лукаво:
— И ты от нас уезжаешь? А я-то думала, парней, уехавших на фронт, заменишь…
Тоня хотела пошутить, но вышло грустно.
— Не забывай, Каврис, родного аала. — Ее густые короткие ресницы дрогнули.
Простившись с Тоней-кладовщицей, Каврис пошел домой. В руках он держал сапоги и полбуханки хлеба.
Каврис долго и старательно мыл ноги в канаве. Халтарах нетерпеливо повизгивала: «Скоро ли пойдем за сусликами?»