Я смущённо потупился. От высказанного предположения было одновременно приятно и нет – с одной стороны, мне льстила оценка незнакомой девушки, но с другой – мне крайне не хотелось афишировать наши с Макото отношения. Тем более, что в их реальности я до сих пор не был уверен… И мне хотелось защитить эту маленькую мечту. Оградить её от чужих глаз, от чужого мнения…
– Ты дрожишь, – мягко прошептала Макото мне на ухо. – Так мило… Но не надо. Ни к чему. Всё хорошо…
– Это всё, конечно, замечательно, – сдержанно отчеркнула Хитоми, важно становясь в центре небольшой комнатушки, заполненной возбуждёнными старшеклассниками. – Но нас, кажется, прервали. Кто-то ведь рассказывал историю, так? Кажется, это была Хаясе?..
– Эй, – Тоба – он сидел в углу, среди сваленных сумок – поднял руку, привлекая внимание. – Если ты, хозяйка, придумала это собрание – то хотя бы попробуй запомнить, кто из твоих гостей выступает… Ребятам непросто, знаешь ли…
– А тебе какое дело?.. – мрачно огрызнулась Хитоми. Но, быстро остыв, продолжила уже привычным дружелюбным тоном, даже выдавила из себя улыбку: – Да, конечно, ты прав, я была непозволительно рассеянна. Больше этого не повторится. Продолжайте.
– Можно, да?.. – несимпатичная полненькая девочка, предположительно та самая Хаясе, растерянно поджала губы.
Хитоми властным жестом поторопила замешкавшуюся рассказчицу. Несмотря на показное безразличие, старшая дочь Дома Амамия не могла справиться со своими эмоциями – это было очевидно, и воздух вокруг девушки прямо-таки гудел от напряжения.
– Ну вот… На чём я остановилась?.. – Хаясе, сцепив пальчики у груди, быстро забормотала что-то себе под нос.
Макото негромко захихикала…
– Да, точно, – рассказчица, наконец, сошлась с мыслями и, картинно понизив голос, зарокотала: – В тот день луна взошла раньше обычного, и цветочное поле озарилось её зловещим светом! А все цветы на нём… – девушка сделала драматическую паузу. – Цветы на нём окрасились красным! Кроваво-красным! Цветом крови той, которую злодей похоронил средь нежных лепестков…
Хаясе склонила голову так, чтобы волосы полностью скрывали лицо, и закончила голосом, который сама она, наверное, считала потусторонним и пугающим:
– А юношу больше никто никогда не видел…
Последнее слово рухнуло на старенький дощатый пол гранитной плитой, забив в щели многолетнюю пыль и породив маленький взрыв тишины…
Это было внушительно. Но не страшно… То есть – совсем не страшно. Быть может, для объективной оценки мне не хватало начала истории, но сама по себе концовка… она совершенно не впечатляла. Что стало с героем – или злодеем?.. – повествования?..
– Его сожрали цветы, этого парня, – просипел какой-то мальчишка, вторя ходу моих мыслей.
Раздались смешки. Осторожные, тихие, но отчётливо слышимые в нагнетённой высокопарным тоном Хаясе тишине…
– Ну что ж, вот и первая история нашего вечера, – Хитоми неопределённо кивнула, удерживая на губах неизменно вежливую холодную улыбку. – Надеюсь, мы все получили от неё некоторую долю удовольствия…
– Хотелось бы получить ещё и долю страха, – едко прокомментировал тот самый юноша, который минуту назад «скормил» героя рассказа цветам.
– Эй! – Хаясе обиженно насупилась. – Попробовал бы сам!..
– Попробует, – мрачно вклинилась Хитоми. – Непременно попробует. Мы ведь собрались здесь именно для этого… Так?..
Я тихонько задрожал – непонятное волнение разбегалось по телу крохотными волнами, растягивая вверху живота холодный пустующий провал. Хитоми говорила всерьёз: от каждого из присутствующих ожидалось по небольшому рассказу-страшилке, и вряд ли старшая дочь Великого Дома позволит запросто избежать этой сомнительной чести… Но я не был готов. Совершенно. У меня не было ни подходящей истории, ни – что самое главное – желания выступать перед едва знакомыми ребятами, для которых это собрание, кажется, представляло собой одну большую потешную вечеринку с осмеянием неуклюжих рассказчиков.
Мой взгляд прилип к Хитоми. К её глазам, к красивым губам, к изгибам бровей… Я искал в лице девушки спасение – намёк на шутку или осознание всей бессмысленности происходящего, разочарование от явно проигрышной идеи… Но нет – Хитоми была непроницаема и предельно уверена в своём замысле…