– А где он сейчас?.. – тонко спросила темнота девичьим голосом.
– Как знать, – Тоба тяжело вздохнул. – Быть может, он и сейчас ходит по миру. По этой долине. Рядом с этим храмом, за которым похоронены его родители!
Последнюю фразу Изоно выкрикнул изо всех сил, и мир вокруг меня вдруг взорвался оглушительным визгом. Даже я, потеряв над собой контроль, безвольно вскрикнул, но тут же зажал рот ладонью – хотя вряд ли кому-нибудь было до меня дело в этой темноте. Парней и девушек сейчас беспокоило только одно – не прячется ли за ближайшей бумажной стеной залитый кровью мальчишка с огромным иззубренным клинком наперевес… Откуда я это знал?.. Оттого, что сам вдруг безумно испугался именно этого!
Что-то в рассказе Изоно заставляло верить. Заставляло чувствовать и понимать, смотреть сразу по двум направлениям. И я готов был поклясться, что, заслушавшись историей-ужастиком, пропустил что-то важное, какой-то глубинный смысл повествования. Ответы… Ответы на целую гору вопросов крылись совсем рядом – но я не мог их найти, вспомнить всё, что Тоба говорил и понять, что он хотел сказать…
Колыхнувшись блеклой тенью, Хитоми покинула центр комнаты и, точно заблудшее привидение, двинулась к выходу. Зашелестела ткань кимоно, тонкая белая ладонь скользнула по косяку – и всё, девушка пропала, растаяла туманом в глухой ночи.
Странно, но уход старшей дочери Великого Дома как будто бы остался незамеченным – школьники всё ещё находились под впечатлением от истории Изоно и, наверное, наравне со мной пытались разгадать, что там, под очевидным двойным дном. Даже Макото задумалась о чём-то своём, сосредоточив взгляд на прыгающих огоньках свеч.
Поддавшись мгновенному порыву, я освободил ладонь из пальчиков Макото и тихо прокрался из комнаты. Прошёл по древнему храму, собирая вокруг себя скрипы и шорохи, кажется, существующие тут сами по себе, без чьего-либо вмешательства.
И, совсем как в далёком детстве, внутри меня ожил глубокий страх перед темнотой и её таинственным содержимым. С каждым шагом вглубь главной залы я всё явственнее ощущал крохотные коготки паники – зверька, способного прогрызть любую защиту, стоит только дать ему хоть малейший шанс… И, чем дальше уходил я от уютной, наполненной людьми комнаты – тем агрессивней становился этот маленький страх. В какой-то момент мне даже захотелось развернуться на месте и бегом ворваться в тускло освещённое помещение, что излучало понятное и родное человеческое тепло, к Макото, ко всем остальным… Даже к омерзительному Изоно – лишь бы поскорее убраться из этого царства черноты и неприятных, давящих звуков.
Резко остановившись на месте, я уже перенёс вес тела на левую ногу, чтобы позволить себе наигранно неторопливый разворот, как вдруг из темноты передо мной раздался негромкий, но чем-то неудержимо знакомый щелчок. Потом ещё один… И ещё… А потом в ночи вдруг вспыхнул крохотный огонёк, тонкий и тусклый, но всё же достаточно сильный, чтобы наравне сражаться с первородным мраком обратной стороны дня. Погаснув так же быстро, как и появившись, огонёк оставил после себя крохотную красную точку, слабый отсвет, отзвук, последнее напоминание на конце недлинной бумажной палочки.
Сигарета. Кто-то чиркнул зажигалкой и прикурил от слабого огня…
В тот же миг, подтверждая мои подозрения, краснеющая точка поползла в сторону, потом качнулась по дуге вниз, а из пустоты раздался звук неровного выдоха.
Хитоми?..
Позабыв о страхе, я зашагал вперёд и вышел на улицу, остановившись в паре метров от курящего. Или курящей.
Прокравшись из самой густой тени, в голову вдруг полезли непрошеные мысли о мальчишке с огромным самурайским мечом у бедра, который решил выкурить сигаретку перед убийством группки слабоумных учеников местной школы, по глупости решивших переночевать под сводами этого проклятого места.