– Я могу совершать ошибки. И готов отвечать за них. Отвечать перед собой и только перед собой – а не вываливать все свои проблемы на первого попавшегося человека, особенно если он мне отвратителен!
Темнота ожила. Расступилась, испугавшись моего порыва… И я как будто бы увидел окаменевшее лицо Хитоми. Её опустевшие глаза, чуть приоткрытый рот… И блестящие ниточки слёз, тянущиеся от уголков глаз вниз, к подбородку.
Нет, это мне только показалось! Темнота не могла исчезнуть так вот вдруг, без причин… Это была всего лишь иллюзия, игра моего растревоженного разума!..
– Умереть?.. – слабо переспросила Хитоми, и я вдруг снова увидел это её омертвевшее лицо – увидел даже сквозь крепко зажмуренные веки. –Умереть за выбор? За ошибку, которую допустил по незнанию? Ты этим пытаешься гордиться?.. Глупо. Чёрт возьми, как же глупо…
– Что?.. – я уже не знал, обижаться мне или прислушаться к словам Хитоми.
– Если у тебя есть выбор – научись, чёрт возьми, ценить это! – старшая дочь Дома Амамия оказалась совсем рядом, в каком-то шаге от меня. Её плечико подрагивало прямо под моей вытянутой рукой, которую я так и не удосужился опустить. – Научись ценить свою жизнь, а не искать какие-то нелепые пути к самоубийству…
– Самоубийству?.. – удивлённо переспросил я, подавившись испуганным выдохом.
– Ты восприняла его слова слишком буквально, сестра, – с лёгким намёком на удивление произнесла Макото. Она больше не смеялась, не пыталась иронизировать – просто говорила, прямо и серьёзно, как нормальный человек. Совсем, совсем не так, как та Макото, которую я до сих пор знал.
Я снова почувствовал себя лишним…
Вокруг нас троих как будто бы разлилась тишина, но слова Хитоми всё ещё звенели в моей голове, зудели тонким комариным писком, способным свести с ума в попытках обнаружить его источник.
– Как скажешь, сестра, – желчно выдохнула Хитоми, обходя меня слева. Её ладошка задержалась на моей вытянутой руке, качнув её вниз – но на этом существование старшей дочери Дома Амамия в окружающей действительности подошло к концу. Девушка растворилась во мраке, истаяла ночным миражом – и вместе с ней отступила чернота. Не было больше безграничной голодной утробы, не было обсидиановой плиты под ногами и непрозрачного покрывала над головой…
Я увидел облачка пара, вырывающиеся из моего рта, увидел тусклый, не очнувшийся от вынужденной дрёмы диск луны. И увидел Макото.
Улыбнулся.
Она улыбнулась ответ.
А дальше всё случилось само собой. Без ярких вспышек в голове, без лишних слов – я просто обхватил Макото и, уведя за собой, привалил к ближайшей стене. Храм ворчливо заскрипел спросонья, но нам не было до него дела. Не было.
Я вцепился губами в губы девушки и мучил их поцелуем до тех пор, пока Макото не издала полный сдержанного наслаждения стон. Это был сигнал, сигнал для нас обоих… И мы повиновались ему. Накинулись друг на друга, как будто бы встретились впервые после долго разлуки, полные страсти и похоти, изголодавшиеся по низменным человеческим страстям.
Грудь Макото вспыхнула жаром под моей ладонью. Уступила грубым движениям пальцев, маня, заставляя давить всё сильнее…
Макото вскрикнула. Негромко, давя в себе бушующие чувства – и это распалило меня только сильнее! Я готов был взорваться от желания, жалея, что у меня всего лишь две руки – слишком, слишком мало для божественного тела моей новой возлюбленной…
Пальчики Макото вцепились в воротник моего кимоно, потянули, дрожа от нетерпения и благоговейного страха. Такие маленькие, слабые ручки, хрупкие, как у куклы из тончайшего стекла – они возбуждали… Возбуждали своей беззащитностью, своей белизной и нежностью…
Мако пыталась что-то сказать, произнести – но не могла. Не могла вместить ни слова между тихими стонами, от которых так пылала кровь… А я, в свою очередь, не мог остановиться… Слишком велик был соблазн. Слишком сильно желание. И слишком слабы те цепи, что удерживали мою беснующуюся похоть.
Но что-то случилось. В единую секунду мир вокруг меня изменился. Как если бы старое напольное зеркало вдруг повернули под другим углом, исказив отражение, обнажив целую россыпь глубоких чёрных трещин.
Дикое предчувствие пробежало по позвоночнику электрической вспышкой, шевельнув волосы на моей голове… Я вновь оказался наедине с судьбой, без шанса на спасение.