Нужно было двигаться. Идти вперёд, просто идти, надеясь, что безграничная клетка из деревьев всё-таки приведёт меня к Мегуми, выплюнет на забытую всеми богами и духами поляну у самого обрыва, рванного, точно срезанного огромным ржавым ножом.
Обрыв?.. Почему именно этот образ заскрёбся в уголке моего разума?.. Не пещера, не глубокая чаща – а именно скошенные клыки огромной чёрной пасти, глумливо поджидающей очередную жертву на самом краю леса.
Висок резануло внезапной болью.
Пошатнувшись, я оперся ладонью о ближайший ствол дерева. Кора неприятно заскользила под пальцами, как если бы от моей хватки рванулся огромный маслянисто-чёрный змей. Мерзкое ощущение заставило одёрнуть руку и остаться в странном подобии равновесия, от которого измученные ноги свело окончательно.
Я поёжился и снова побрёл по искорёженным лапам корней. Борясь со свербящей головной болью и делая шаг за шагом в неизвестном направлении – я шёл и шёл, с каждым вздохом всё четче осознавая бессмысленность своих попыток. Наверное, мне всё-таки не суждено было пройти этот путь до конца, догнать Мегуми и объяснить ей всё… В конце концов, что же вообще я мог объяснить? Попросить прощения за то, что вдруг завязал отношения с другой девушкой? Или успокоить парой ничего не значащих слов? Порекомендовать ей Ёске как подходящую замену мне?.. Нет, нет – мне нечего было сказать. Совсем. В словах уже не было смысла…
Значит, я сдался?.. Вот так вот, в нескольких шагах от цели?..
Ответ не заставил себя ждать: да, я сдался. Оставалось надеяться, что кто-нибудь из собравшихся в этом лесу парней и девчонок всё-таки отыщет Мегуми. Кто-нибудь – но только не я.
Сомнения и беспокойства колыхнулись было языками неспокойного пламени, но быстро утихли, задавленные пугающим безразличием, что пускало сейчас корни в моём естестве. Наверное, я просто переутомился и потерял способность мыслить трезво… Да и вообще – мыслить.
Нужно было вернуться домой и принять горячую ванну, смыть с себя все следы этой ночи.
Только вот…
Я поднял взгляд к чёрному небу и мрачно выдохнул:
– Повезёт, если я вообще выберусь из этой чёртовой чащи…
Где-то далеко, вторя моим словам, завопила птица-пересмешник, порождение этого безумного леса и моей больной фантазии. Её тут же поддержал другой визг, затем следующий – и вскоре вокруг меня зазвенел целый каскад неприятных голосов, нервирующих, точно резкий всхлип мела по доске или медленный росчерк гвоздя по стеклу.
Оставаться здесь и дальше у меня просто не оставалось сил…
Не знаю, как я добрался до дома. Как миновал хмурые чащи, каждую секунду расписываясь в собственном бессилии и теряя последние проблески сознания… Не различая ничего вокруг себя, не помня ничего и ничего не желая вспоминать. Просто шёл по наитию, внутреннему устремлению – так перелётная птица летит к единственному месту, где можно спрятаться от всего и всех, забыться, исчезнуть.
Ночь демонов выкачала из меня все силы, лишила воли и – как мне показалось сперва – рассудка. Я был опустошён. Сложно сказать, чем именно – однако воющая внутри пустота пронзала насквозь, просачиваясь через кожу капельками холодного пота, не оставляя даже намёка на надежду…
Больше всего на свете я сейчас мечтал увидеть, как забрезжит вдалеке свет родных окон. И там, в одном из желтеющих мягким светом проёмов, непременно будет мелькать знакомый силуэт хлопочущей по хозяйству Рики. Хотелось вернуться в родной дом, как будто после долгой разлуки, распахнуть дверь и окунуться в тепло радушного приёма. Славные картины вспыхивали в мозгу крохотными лучиками далёкого маяка – но тут же пропадали, задушенные бескомпромиссной действительностью.
Рики не было дома. Её даже в Японии не было. А уютное гнёздышко, будоражащее разум и аппетит фальшивыми запахами домашней еды, сейчас представляло собой лишь набор стен, над которыми довлела неприятно тёмная крыша.
Дом выглядел необжитым пристанищем для заблудших душ – и был таковым на самом деле, если поразмыслить. Однако других убежищ у меня не было и не могло быть.