Лопнула ещё одна струна – и, оставшись без контроля незримого мастера, руки детектива бессильно обвисли вдоль тела. Я не видел лица Ишитаке, но готов был поклясться, что выглядел тот сейчас презабавно.
– Приношу извинения, госпожа Амамия, – процедил детектив сквозь зубы. Очки в его кулаке жалобно захрустели, отчего в резко сузившимся вокруг меня мирке стало чуточку неспокойнее.
Значит, он всё-таки боялся. Боялся власти Великого Дома...
– Извинения приняты, – кивнула Макото с видом охотника, подстрелившего особенно знатную дичь.
– Так… Чего вы, всё-таки, хотели?.. – поинтересовался Ишитаке, с трудом удержавшись от возвращения к своей презрительной манере общения. Казалось, он готов был взорваться от этой напускной вежливости, рассвирепеть и, выхватив пистолет, просто застрелить нас с Макото как ненужных свидетелей, перед которыми он, городской детектив, вынужден вот так вот унижаться…
Макото, будто бы опешившая от собственной смелости, не проронила больше ни звука. Просто стояла и смотрела на Ишитаке в упор, сохраняя на лице выражение крайнего сосредоточения, как если бы одно только это могло решить все проблемы и прогнать нашего непрошеного городского гостя прочь.
Ишитаке выждал минуту, даже не шевельнувшись, не двинув пальцем, после чего медленно и с нарастающим раздражением повторил:
– Чем я могу помочь вам, госпожа Амамия? – последние два слова прозвучали как выстрел – столь много вызова и напора в них было.
– Допрос окончен, – заявила Макото так, будто напряжённой паузы просто не было. – Равно как и ваш сегодняшний визит в деревню… Я уже отпустила по домам учеников и преподавателей, так что свидетелей больше нет.
Отшатнувшись назад, Ишитаке подошёл к своему стулу и положил ладонь на спинку. Потом направился к окну, постоял там с секунду – и снова вернулся в центр зала. Медленно сел.
Он был в ярости… Нет, даже не так – детектив кипел изнутри, точно чайник или древний вулкан, переваривая в себе непомерные озёра, океаны рвущейся на свободу ненависти. По его лицу, раскрасневшемуся от злой обиды, то и дело пробегала трещина, сквозь которую явно читалась гримаса слепой ярости.
Макото играла с огнём…
Дрожащими руками достав из кармана плаща очередную сигарету, Ишитаке не глядя сдавил её в пальцах и растёр, после чего тихо произнёс:
– Я не для того приехал сюда посреди ночи, чтобы…
– Да, и ещё кое-что, – отметила Макото, проигнорировав бормотание детектива. –Я надеюсь, вы окажете мне небольшую услугу? Мне и моему другу нужно попасть в город до заката. Надеюсь, вы подвезёте нас на своей машине? Ведь нам по пути…
Ишитаке вдохнул. Ишитаке выдохнул. И, осклабившись, жизнерадостно произнёс:
– Разумеется. Я немедленно доставлю вас, куда пожелаете. Я ведь, чёрт возьми, давно хотел поработать таксистом для славных молодых людей…
«Он убьёт её», – пронеслась у меня в голове шальная мысль. «Или задушит сейчас, или столкнёт в пропасть вместе с машиной…»
– Славно, – Макото хлопнула в ладоши, подводя черту под всем разговором. – Приятно знать, что я, так или иначе, исполню одно из ваших желаний…
Я как будто бы услышал скрежет зубов Ишитаке…
– Итак, Шин, – Мако впервые взглянула прямо на меня, улыбаясь совсем как прежде, как прежняя милая девчушка из класса на год младше моего. – Ты готов к отъезду?
Стоп… Так это я был тем другом, с которым младшая дочь Амамия собиралась отправиться в город?..
Вернувшись к недавней мысли, я зачеркнул её окончание и мрачно дописал: «Он убьёт нас!»…
Но всё же, если серьёзно, то мне стало чуточку легче – в конце концов, я не хотел оставлять Макото наедине с этим страшным человеком, пусть даже в присутствии какого-то третьего лица, и с готовностью принял эту неожиданную роль защитника.
– Конечно, – я с улыбкой кивнул, на миг позабыв о существовании Ишитаке. – Велосипед никуда не денется, а портфель я оставлю в классе.
– Тогда идёмте. Время не ждёт, – Мако снова влилась в образ взрослой деловой женщины, способной командовать кем и чем угодно. Имеющей право на это.
Я искоса посмотрел на Ишитаке, ожидая увидеть пробуждение чудовища, но тот уже пришёл в себя и, похоже, смирился со своей участью. Или же просто обезумел от ярости настолько, что потерял контакт с реальностью и работал сейчас на автопилоте… Во всяком случае, он выглядел спокойным – даже слишком спокойным для человека, минуту назад разрываемого гневом. Каменная маска на месте лица, собранные движения – детектив как будто бы перешёл границу ненависти, за которой оказалась только блаженная пустота.