Мы с Макото, не раздумывая, уселись сзади – и мысль о возможности ехать плечом к плечу с Ишитаке в данном случае без шансов опережала романтичные размышления на тему «держаться за руки в долгой поездке вдоль бескрайних красот нашей маленькой долины».
Детектив проводил нас взглядом и, быстро докурив, занял водительское сиденье. Рассеянным движением он поправил зеркало заднего вида – так, что наши взгляды на секунду встретились…
Меня передёрнуло. На секунду – лишь на краткий миг – в глазах детектива сверкнула холодная злая обречённость, приправленная явной ненавистью. Он готов был прикончить меня на месте – и на этот раз дело было вовсе не в обычном раздражении от всего и вся…
Я поёжился, и, словно бы почувствовав это, Макото тут же придвинулась ближе. Легонько оперлась о моё плечо и накрыла мою ладонь, нервно сжимающую колено, своей маленькой нежной ладошкой.
Ишитаке завёл двигатель, открыл боковое стекло, положил руки на руль…
– Куда ехать? – глухо бросил он, даже не повернувшись в нашу сторону.
– Сюда, – Мако, чуть нагнувшись вперёд, протянула детективу небольшую бумажку с адресом.
– Торговый квартал?.. – Ишитаке повысил тон, но от крика сдержался. – Я что, за покупками тебя везу?!
– Нет, – защищаясь, возразила девушка. – У меня там дела. Важные дела от имени Дома.
– Ну да, – сыщик угрюмо хмыкнул. – Конечно.
Снова поправив зеркальце – я быстро отвёл взгляд в сторону – он как-то нехорошо закашлялся и, одной рукой хлопая себя по груди, другой вывел машину на дорогу.
– Вам надо меньше курить, – зачем-то обронил я, слишком поздно сообразив, что произнёс фразу вслух.
Наверное, в другое время меня ждала бы волна испепеляющей ругани, но сейчас детектив был слишком занят собой и своим кашлем, чтобы тратить силы на оскорбления.
Откашлявшись и окончательно придя в себя, Ишитаке достал неизвестно какую по счёту сигарету и, почти не глядя на дорогу, закурил.
– Без разницы, – он хрипло хмыкнул, выдувая в окошко тягучий дым. – Всё равно уже поздно.
Я не стал уточнять – ответ напрашивался сам собой. Скорее всего, Ишитаке Сеидзи был болен. Смертельно болен… И это объясняло как его фатализм в отношении собственного здоровья, так и зацикленную саму на себя ненависть ко всем окружающим людям, здоровым и сильным, способным всё исправить в своей жизни…
И пусть даже всё это оставалось лишь домыслами – где-то в глубине души я всё равно пожалел его, этого забитого жизнью, придавленного человека, стремящегося оставить после себя хоть что-то – пусть даже это будет всего лишь завершённое дело о преступлениях в забытой богами отдалённой деревне.
Я повернулся к Макото, желая поделиться своими догадками – пусть даже не вслух, взглядом – но девушка задумчиво смотрела в окно и была слишком занята проносящимися видами, чтобы обратить на меня внимание. Интересно, что творилось у неё в голове? Жила ли там сейчас самоуверенная взрослая личность, или же наивный ребёнок вернул власть в свои руки и думал… не знаю, о мороженом?..
Мне захотелось знать о ней больше. Намного, намного больше! О её детстве, о помыслах и мечтах, о планах на будущее… Наверное, мне стоило бы спросить раньше – ведь мы претендовали на серьёзные отношения, но мне почему-то не было дела. Никогда прежде… Однако, вопреки спонтанному желанию, сейчас был не самый лучший момент для таких разговоров, и я, поджав губы, перевёл взгляд на дорогу. Нужно было просто расслабиться и не думать ни о чём…
Ишитаке ехал быстро, но осторожно, ведя машину по пустой трассе в сторону горной цепи. Далеко впереди, на холмах, виднелись поместья Великих Домов, среди которых гордым исполином возвышался особняк Дома Амамия. По левую руку распростёрлась деревня – достаточно большая, чтобы забить школу учениками разных лет, она, казалось, всё равно могла уместиться на ладони со всеми своими игрушечными домиками и дорожками. Дальше, покуда хватало глаз, тянулись прогалины убранных рисовых полей – казавшиеся мёртвыми в вечернем свете, они мало чем походили на своё искрящееся влагой летнее воплощение, однако же сохраняли какое-то сдержанное, необъяснимое великолепие.