– Красивые, да? – задала Макото вопрос, который можно было считать риторическим.
Мягко приняв из моих пальцев белоснежный телефон, она удовлетворённо вздохнула и не глядя достала из сумочки целый ворох мелких вещей, среди которых была и косметичка, и какой-то древний брелок, и даже пробка от винной бутылки. Впрочем, опомнившись, девушка быстро отсеяла всё лишнее и довольно протянула мне единственное, что осталось в ладони – крохотный кусочек пластика с медным кругляшом на одной стороне.
– Это твоя первая сим-карта, – тут же пояснила Мако. – Я зарегистрировала её на твоё имя этим утром. Свой номер можешь узнать в настройках оператора – у меня он совершенно вылетел из головы…
– Секунду, – я смотрел на белый прямоугольник с недоверием и опаской. – Разве может быть, что сим-карту оформили на меня без моего присутствия?.. Это, наверное, новый трюк Амамия, да?..
– В некотором роде, – девушка спокойно кивнула, как если бы нарушение правил для неё было чем-то столь же лёгким и привычным, как, скажем, дыхание или способность ходить вертикально.
Я хотел было сказать что-то ещё – хоть что-нибудь, только бы не оставлять разговор подвешенным на этой неоднозначной теме – но тут вдруг начал гаснуть свет, и детвора благоговейно зароптала в ожидании фильма. А большой белый экран, тем временем, начал заполняться цветами и образами... Последними ожили развешанные по сторонам зала динамики, утопив зрителей в мутном мотивчике чудовищно радостной и весёлой песенки.
Сеанс начался.
Когда мириады лампочек под потолком снова подали признаки жизни, медленно разливая вокруг себя потоки неяркого света, я чуть было не вскрикнул от радости. Полуторачасовая пытка подходила к концу… Нет, не то чтобы я был против детских передач и фильмов или надменно считал себя истинно взрослым, а значит априори чуждым до подобных представителей жанра, но… Но это была совсем другая история. Честно.
За время сеанса я успел включить свой телефон и разобраться с его настройками, скачать по названию мелодию звонка и даже опробовать встроенную фотокамеру – механический «щёлк» даже побудил Макото толкнуть меня локотком – а фильм тогда ещё и не думал заканчиваться. Кажется, даже собравшиеся дети к тому времени уже начали елозить и оглядываться по сторонам в ожидании родителей, которые могли бы спасти их от этого жутко развлекательного зрелища…
И только по лицу Макото нельзя было прочесть ни единой эмоции – что по-настоящему настораживало.
– Ну… И как тебе? – осторожно поинтересовался я на выходе из зала.
– Удивительно, – отозвалась Мако после долгих раздумий. – То есть бред, конечно, просто невероятный… Но, согласись, удивительно, что эту вещь вообще сняли и одобрили к показу, – речь девушки всё ускорялась с каждым словом. Одной единственной фразой Макото решила излить на меня все, что накопилось у неё на уме за время просмотра. – И ладно бы это был мультфильм, я ничего не имею против рисованных единорогов. Они славные! Милые. Но это всё-таки игровое кино… И… Тот костюм…
– Для двух человек, – подсказал я, разделяя боль в словах Мако.
– Он ведь ужасен! А все эти деревья? Откуда у деревьев лица? – ладоши Макото безвольно дёрнулись к губам, совсем как у впечатлительного зрителя фильма ужасов.