– Мы с Шином достаточно близки, чтобы общаться… любым подобным образом…
Хитоми вдруг подняла взгляд, и я понял, почему не мог оторвать от решётки вторую руку и просто отступить в сторону. Глаза девушки, выражение тонких губ, струящаяся по нежной щеке непослушная прядка… Здесь, сейчас, со мной – это была совсем не та Амамия Хитоми, которую я знал всегда. И её слова… «Достаточно близки»… Она и я, я и она – близки? Да, ведь Макото упоминала наше «первое свидание»… Я не мог поверить в это. Не мог.
Один за другим, я отнял пальцы от насытившейся моим теплом решётки и поднялся на ноги, до сих пор пытаясь понять природу клокочущих в груди ощущений. Сейчас я был очень близок к разгадке, практически смотрел в её пустые глазницы, но – не мог найти в себе храбрости, чтобы встретить этот взгляд.
– Видишь, сестрёнка, всё хорошо, – Хитоми мягко приблизилась к Макото и взяла её за запястье, чуть склонила голову… Как и всегда, когда хотела успокоить и подбодрить сестру, вернуть ей вечную яркую уверенность. Я видел этот жест много раз прежде, но в этот раз… в этот раз всё было неправильно.
Насупившись, Амамия Макото отдёрнула руку и сделала шаг назад. Не отступила в неуверенности – именно отстранилась, с умыслом и невесть откуда взявшимися проблесками неприятия. Вечно сияющая, доброжелательная и улыбчивая Макото, превыше всего на свете хранящая тонкую душевную связь с сестрой… Сейчас её сложно было узнать.
– Да, и… совсем забыла. Шин, для тебя большая новость, – она посмотрела на меня и попыталась улыбнуться. Я ответил слабой улыбкой. Слишком слабой, наверное, но не поддержать боровшуюся с печалью девушку я не мог. – Несколько минут назад исполнительный факультет объявил, что полиция нашла Мегу…
Внутри меня вдруг разверзлась пышущая чернотой каверна, по краям которой выступил иней погребального холода. Источаемый ею лёд мгновенно распространился по телу, тая в беге крови и выходя через поры кожи каплями ледяного пота.
– Что?.. – слабо переспросил я, чувствуя, как тень произнесённого слова проваливается обратно в горло и застревает там плотным холодным комком.
– Они отыскали тело?.. – искренний интерес, свозящий в голосе Хитоми, почему-то воткнулся мне в сердце, хотя и был адресован Макото. Ведь я не хотел ничего больше слышать. Я не хотел слышать ответ. Потому что уже знал каждое слово из тех, что готовы были прозвучать впоследствии…
– Нет. Она жива! – провозгласила Макото, и голос её тараном ударил в кокон моего сознания. – Жива и хочет видеть тебя, Шин…
Фантазм первый: Спираль. Часть третья.
Что-то во мне оборвалось. Что-то надломилось. Внутри, расползаясь грязной кляксой и окутывая своими щупальцами всё моё естество, зарделось чувство обречённости – злой, шокирующий ужас поднимался от живота к горлу, сжимая лёгкие и застилая разум. Я как будто бы низвергся в пропасть… Как будто бы потерял себя… Как будто бы…
Мой мир сжался до крохотной точки, но точка эта… Она была вместилищем безбрежной, всеобъемлющей, необхватной тьмы. Это была моя тюрьма и мой ад. Самый чёрный мрак моего сердца. Хранилище сокровенных тайн, желаний и мыслей… Так много… Так… явно… Моя душа прогнила изнутри…
Я сам не понял, как вернулся в класс и уселся на своё место. Не замечая никого и ничего, замкнувшись в своём маленьком панцире черноты и пустоты… Погружаясь, тая, уходя… Где-то снаружи, далеко, начинался урок. Шелестели страницы и тихонько поскрипывали карандаши. Иошизуке-сенсей расписывала что-то на доске, время от времени делая короткие замечания – просто так, для профилактики и удовлетворения свойственных ей позывов к общению… Всё было как всегда, в обычном русле… Это был самый обыкновенный урок. Такой же, как все предыдущие… Ничем не примечательный… Весть о возвращении Мегуми не извратила его, не напоила ужасом и болью!
Никто не понимал меня – никто! Они не знали, не видели, не чувствовали! Им не было дела… Они просто проживали день за днём, влачили своё существование в этой забытой богами деревушке под взглядом вымышленного божества… Они давно смирились с его игрой, подчинились сложившемуся укладу…
Так почему же я был так напуган и зол?.. Почему трясся всем телом при мысли о Мегуми... Опасался того, что она выдаст меня, растрезвонит на весь свет о том, как я довёл её до самоубийства?.. Или же отчаянно боялся просто снова увидеть её, взглянуть ей в глаза?..