Последние слова девушка произнесла уже через силу. Закончив, она разрыдалась, но тут же спрятала лицо в ладошках, спрятала от окружающего мира слабость благородной дочери Дома… Хотя… имело ли смысл теперь называть её так…
Наверное, я был трусом. Наверное, у других парней такая история вызвала бы рокочущую вулканом ярость и стремление заступиться за Макото, пусть даже пойдя против целого клана с настоящей гвардией и… тюрьмой. Но я испытывал лишь страх… По всем пунктам. Кроме того, из памяти никак не лезли слова о находках Хитоми – это сейчас было важнее для меня, чем дела всего остального мира вместе взятого…
– Прости, что… втягиваю тебя в свои проблемы, Шин, – Мако, утирая слёзы кулачками, торопливо отвернулась.
– Всё нормально, – я вцепился зубами в нижнюю губу. – Всё нормально, мы же друзья… Кроме того, во многом это и мои проблемы тоже…
– Проклятие?.. – тихо спросила девушка.
– Да… Боюсь, что так…
– Я сразу поняла, что к чему… Ещё когда услышала, как сестрёнка ругается с мамой… Я всё, всё поняла… И боялась за тебя… Не зря, как оказалось, – она дрожащим пальчиком указала мне за спину. На изрезанные ножом лестничные перила.
– Да… Это… Так вышло, – я вдруг ощутил полнейшую растерянность. Всё вдруг в корне изменилось… И мой кошмар перестал быть только моим – о нём узнали другие… Поверили в него… И от него можно было избавиться!
– Я сразу заметила, – Мако слабо улыбнулась. – Заметила, что к тебе кто-то приходил. Кто-то… что-то нехорошее.
Я склонил голову. Отпираться было глупо. Рассказывать историю минувшей ночи – незачем. Оставалось сменить тему.
– Но ты сказала, что всё поняла… Что – всё?.. – слабо поинтересовался я.
– Поняла, что творится, – Мако отпила ещё сока. – И из-за чего. Раньше я закрывала глаза на всё, что происходило с тобой, Мегуми и Хитоми… Это было глупо… Из меня ненадёжный друг, – она усмехнулась без толики радости. – И вот, чем всё закончилось…
– Давно ты обнаружила?..
– Ты задаёшь вопрос той, кто отстирывал с твоей одежды пятна чужой крови, – Макото улыбнулась. Грустно и очень слабо.
– Да… Прости…
– Потом я увидела, что на руке Мегу нет шрама, но поначалу просто не стала обращать на это внимания. Не захотела. Думала, если спрячу всё в себе, как обычно, то меня это не тронет…
– Ты… Ты поняла?.. Догадалась? – я задыхался от волнения. Глупенькая Макото вдруг предстала в совершенно другом облике. Она, подобно шекспировскому Гамлету, прятала за маской недалёкого простака глубокое, куда как более тонкое естество… И это пугало…
– Да, – Мако пожала плечиками. – Я кое-что знаю… О тебе… О сестре. О Мегуми. О Ёске…
Неожиданно отставив кружку с соком, Макото поднялась с колен и утёрла последние следы слёз.
– Прости, что воспользовалась твоим гостеприимством, чтобы свалить на себя свои беды, – она поклонилась мне и тут же прошла в прихожую. Я пулей вылетел за ней.
– Подожди! – я потянулся, чтобы ухватить её за плечо, но в последний миг одумался. – Мако… ты не можешь уйти! Не сейчас!
– Да? – она посмотрела на меня с грустью и глубинной болью. – А то что?.. Трубой ударишь?..
Меня словно б окатили ледяной водой из ведра.
– Перестань! – кажется, у меня начиналась истерика. – Не говори так! Мако… Прошу тебя, не оставляй меня!
– Не могу. Шин… Я ведь пришла, потому… Потому что… – девушка запнулась. Замерла на полушаге. Но потом, улыбнувшись сама себе, только пожала плечами. – Нет. Я вновь бегу, прячусь от себя же… Но это не важно, Шин. Не важно. Я просто хотела, чтобы ты знал… Знал, что проклятие можно снять. И не делал больше глупостей… А сейчас – мне нужно найти сестру… Прощай, Шин.
Поклонившись ещё раз, Макото вышла из дома и прикрыла за собой дверь. А я остался наедине с тучей собственных мыслей и чувств. Несколько часов назад я клялся себе, что буду хладнокровным вопреки всему, но всё услышанное от Макото просто перевернуло мой мир с ног на голову. Я уже не знал, чему и кому верить. Не знал, что чувствовать. Казалось, всё сущее одновременно ополчилось против меня – и встало на мою сторону… Это было… Жуткое, будоражащее чувство… Высшая степень растерянности. Плюс щепотка страха и столовая ложка ненависти к самому себе…Наверное, это можно было бы назвать раздробленной психикой – я атаковал сам себя вопросами и ответами по тысяче направлений, не зная толком, что и как вообще творится у меня в голове. Ясным оставалось одно: надеяться было не на кого…