И всё же… Откуда… Как, чёрт возьми, Мако узнала про трубу?!
Дёрнув в сторону дверь, я выбежал на улицу и, к собственному изумлению, рванулся в противоположную от пути Макото сторону. Вернулся на секунду в минувшую ночь – и просто бежал, не думая ни о чём. Бежал под необъятным сводом небес, садня босые ноги о мелкие камушки и жёсткой травой. Руки расставил в стороны – просто так, потому что захотелось – и думал, что смогу бежать так вечно… Но в конце концов запыхался и сбился с ритма, остановился.
От утомления меня согнуло пополам, пришлось упереться ладонями в колени, чтобы хоть как-то сохранить равновесие. И всё-таки это было приятно – приходить в себя после пробежки, не омрачённой играми разума и потусторонним бредом… Совсем как в беззаботном детстве.
Отдышавшись, я побежал дальше и бежал так до тех пор, пока впереди не показался окружавший школу лесок. Добежав до тянущейся сквозь него реки, я с наслаждением вошёл в холодную воду… Лёгкие тренировочные штаны ниже колен промокли насквозь, и я тут же вернулся на берег, неловко ступая ноющими ногами.
Где-то неподалёку раздался свисток – похоже, у кого-то был урок физкультуры… Может быть даже с плаванием от берега до берега… Как я мог раньше пренебрегать такой замечательной возможностью?.. И почему был вечно недоволен занятиями на реке?..
Не удержавшись, я снова подошёл к воде и уселся на корточки у самой глади реки. Запустил пальцы в журчащий по прибрежным камушкам поток, набрал немного воды в ладонь и с силой плеснул в лицо. Это действительно освежало, возвращало к жизни эффективней любых энергетиков и дюжины чашек кофе. А именно в этом я сейчас по-настоящему нуждался…
Фантазм первый: Спираль. Часть седьмая.
Я провёл у реки не меньше часа. Пуская по воде плоские камни и время от времени окуная в целебную прохладу исцарапанные ноги. И всё было замечательно – разве что чуть-чуть одиноко… Но об этом думать не хотелось. Ведь вряд ли я мог хоть что-нибудь исправить здесь и сейчас… Изменить что-нибудь и расставить всё на свои места. Нет. Поэтому оставалось только наслаждаться текущим мгновением – тихим шелестом деревьев, плеском воды и игрой солнечных бликов по игривому речному течению.
Со стороны школы, всполошив прикорнувших на ветвях деревьев птиц, раздался громкий всплеск. Потом ещё один – уже ближе. И вскоре я разглядел тонкую фигурку, бредущую вдоль берега. Это была девушка, и, судя по строгой форме с серым пиджачком и галстуком – ученица нашей маленькой школы. В ладони она подбрасывала едва различимый с такого расстояния камень. Потом вдруг выгнулась в сторону – и река вновь отозвалась недовольным всплеском. Девушка же просто нагнулась за следующим снарядом и продолжила свой путь. Не знаю, заметила ли она меня, и, если заметила – не испугалась ли?.. Меньше всего мне хотелось показаться сейчас бродягой или незнакомцем со странностями. Впрочем, все беспокойства отпали, стоило только девушке подойти ближе. Я узнал её, а она, судя по тому, что выронила булыжник – узнала меня.
– Мисаки?.. – она, кажется, не верила своим глазам.
Я кивнул и улыбнулся.
Мы не были так уж близко знакомы с этой девушкой, но часто проводили время вместе по разнообразным школьным вопросам. Она была членом исполнительного комитета – и всегда находила для своих одноклассников – и меня в их числе – горы работы. Ханаи Хина, та самая, о которой мы с Ёске вспоминали вчера у моста – по-своему милая и невероятно изящная послушница нашего единственного храма. Своего рода пример для подражания: человек-мотор, в чьих силах было дни напролёт заниматься учёбой, студенческим советом, клубом, храмом – и делать всё это мягко и безупречно. У неё не было ни семьи, ни личной жизни – только заботы об оставленной в наследство святой земле и незаурядное стремление заботиться сразу обо всём и обо всех.
Несмотря на бесконечные нагрузки и заботы, выглядела Ханаи просто замечательно: улыбчивая, с живым ярким лицом, она была похожа скорее на городскую поп-звезду, нежели на деревенскую рабочую пчёлку. Красивые глаза – тёмные с синеватым отливом – смотрели всегда прямо и внимательно, с сокровенным интересом к окружающим. Роскошные и заботливо ухоженные волосы девушка обычно сцепляла в тугой высокий хвост, лишь изредка позволяя себе распустить их или разделить на пару умильных хвостиков поменьше.