Я огляделся. По сторонам от переправы не было видно дорог или даже тропинок –перейти реку здесь мог только тот, кого провели через лес сами боги… Или же знакомая жрица храма – что казалось мне более предпочтительным вариантом.
Ополоснув ноги, чтобы твёрдое дерево не вогнало мелкие камешки и песок ещё глубже в кожу, я торопливо ступил на мост и засеменил вдоль украшенных скромной резьбой ярко-красных перил. Девушка ушла далеко вперёд, по-прежнему игнорируя факт моего существования – и мне пришлось вспомнить почти все известные ругательства в попытках её догнать.
Со стороны мост не казался таким уж большим или внушительным, но идти по нему было непросто и даже немного боязно. Плеск реки отсюда казался каким-то потусторонним звуком, идущим прямо из-под ног, а противоположный берег – бесконечно далёкой полосой земли посреди ледяного океана. Даже деревья потеряли своё спокойное очарование – в шелесте ветвей мне слышались голоса и незнакомые птичьи напевы.
– Мисаки, – Хина не оборачиваясь выставила в сторону руку с устремлённым вверх указательным пальцем в жесте «внимание». – Мы входим на священную землю. – Постарайся очистить помыслы и сохраняй молчание, пока я не разрешу говорить. Понял?..
Я кивнул затылку девушки. Сходу нарушать запрет пустыми словами не хотелось…
Вновь позабыв о моём присутствии, Хина ускорила шаг и вскоре легко сошла с моста на камни «священного» берега. Я немного отстал – ноги потяжелели, каждое движение давалось с трудом. Как будто бы чёртов лес по эту сторону реки не желал пускать меня в своё лоно, препятствовал изо всех своих мистических сил... Хотя как знать – не препятствовал ли я себе сам подобными мыслями и страхами.
Сделав ещё несколько шагов, я понял, что Хина не сдвинулась с места – и даже более того, смотрела на меня через плечо, подгоняя всем своим недовольным видом. Пришлось приложить все усилия, чтобы превзойти тянущее к земле мерзкое чувство и сойти с жуткого моста. Дождавшись меня, девушка снова устремила взгляд вперёд, но на этот раз чуть увела назад подрагивающую ладонь. Я спешно взял Хину за руку – и мы продолжили путь.
Лес здесь действительно казался другим… Нет, в нём высились всё те же деревья и пели вполне обычные птицы, но… В то же время что-то казалось неправильным, странным. Как будто бы за некрасивой ширмой обыденности скрывалось что-то совершенно иное – яркое, но в то же время печальное… Воодушевляющее, но открыто говорящее о смерти и увядании…
Прекрасный осенний пейзаж – я увидел его так ясно, что чуть не закричал… Обилие оттенков красного и жёлтого ударило в глаза и просто ошеломляло, а небосвод вдруг ушёл высоко-высоко, выстлав свой путь пушистыми разводами облаков. Мерное покачивание роняющих листву деревьев гоняло в вышине порывы неугомонного ветра, и откуда-то ощутимо тянуло холодком приближающейся зимы. Это было прекрасное, потрясающее видение – ковёр из листьев под ногами, алые ветви покуда хватало взгляда и бесконечная небесная зыбь… Как жаль, что этот мир открылся мне всего лишь на дроблённые доли секунды!..
Не в силах больше сдерживаться, я задёргал руку спутницы и, стоило ей обернуться, жестом окинул всё вокруг. После этого, не зная, как описать увиденное, принялся жарко крутить головой и указывать на листья, небо, облака…
И Хина поняла. Улыбнулась – широко, открыто, доверительно. А в глазах её промелькнула искорка удовлетворения и даже гордости за это недоступное большинству смертных скрытое великолепие.
В размышлениях о таинственной вечной осени я потерял счёт времени и расстоянию – просто брёл, ведомый жрицей старого храма, и изредка стискивал её тонкие нежные пальчики в порывах неясного восторга. Пришёл в себя я только после того, как Хина ущипнула меня за плечо.
Оказывается, мы уже некоторое время стояли на месте, а перед нами, посреди небольшой полянки, возвышались красные арочные ворота, тории. От них к окружающим деревьям тянулись толстые витые верёвки, пугающие своей неправдоподобной белизной.
Я вопросительно посмотрел на девушку, и та, недовольно фыркнув, указала на ворота.
– Это последний шаг на пути к храму, Мисаки.
Кивнув, я неторопливо осмотрелся. Складывалось впечатление, что мы находились в самой чаще леса, в глубоких дебрях, куда обычные молельщики не нашли бы дорогу в принципе.