– А знаешь, Шин… Я смогу тебе помочь!
– Помочь?.. – только и успел переспросить я, как девушка вдруг поднялась с колен и торопливо засеменила прочь из комнаты. Впрочем, ещё несколько секунд Мако давала о себе знать странным хихиканьем – но, в конце концов, я всё-таки остался наедине с собой.
Почувствовав смущение, почему-то опасно граничившее со стыдом, я неловко заёрзал на месте. Как обычно, стоило Макото отлучиться – как я тут же видел себя в сердце вражеской территории, где всё и вся было против моего присутствия… Конечно же, на деле всё не было так уж плохо – Амамия Тоно, мать дома, терпела меня без явного недовольства – но избыть из себя хранимый поколениями страх оказалось куда как не просто.
Превозмогая желание убраться из этого неприятного места как можно скорее, я поднялся на дрожащих ногах и вышел на небольшую веранду, примыкающую к отведённой для нашего с Мако чаепития комнате. Эта часть здания почти полностью покоилась на конструкции из балок и опор, так что каждый скрип пола под ногами всякий раз внушал в меня ужас… Но зато какой вид открывался с вершины Драконьей Сопки – описать всё его великолепие простыми словами не представлялось возможным! Вся наша деревня была как на ладони – с её милыми домиками, бескрайними полями и пушистыми крыльями лесов. Ближе к вечеру долина расцветала множеством крохотных тёплых огоньков, а уходящее за белесые шапки гор солнце ещё долго напоминало о себе неяркими, но запросто влюбляющими в себя пастельными красками. Всякий раз, оказываясь здесь, я отчаянно желал быть художником, иметь талант и возможность запечатлеть тонкую игру света на рисовых полях, подчеркнуть безмятежную леность облаков и вдохнуть в картину хотя бы толику того воодушевления, что чувствовал сам… Наверное, у отца это получилось бы без проблем… Наверное, он смог бы исполнить то, что мне было не по силам…
Усмехнувшись, я подошёл к перилам и слега нагнулся над ними, взглянув вниз, на гипнотизирующий своей сложностью деревянный скелет, что держал западное крыло резиденции Амамия. Потом взгляд автоматически ушёл в сторону, на кроны растущих вокруг деревьев, а затем и ещё дальше – вдоль тела сопки, к едва различимой отсюда главной деревенской дороге.
В который уже раз я ощутил лёгкий укол уязвлённой гордости: снизу этот дворцовый комплекс – при всём желании я не мог назвать резиденцию Дома иначе – был почти не виден, тогда как отсюда открывался вид на много миль окрест. Таким образом, знать отгородилась от нас, простых жителей, выстроив высокие стены и используя природную растительность как ширму, скрывающую жизнь Дома от посторонних глаз.
Легонько хлопнув ладонью по перилам, я отстранился и готов был уже вернуться в комнату, когда случайно заметил стоящую у одного из дальних окон фигуру. Это была Амамия Тоно – и она смотрела на меня. Холодно и отстранённо, как будто бы без малейшего интереса… Но всё-таки смотрела. Изучала меня. И от этого по телу пробегали мурашки – схожие ощущения испытывал, наверное, Персей при встрече с Медузой Горгоной. И я не мог сходу сказать, чей взгляд вообще был страшнее – обращающего в камень мифического чудовища, или же этой расчётливой женщины, матери Великого Дома.
Я передёрнул плечами, сгоняя давящее чувство волнения, и спокойно вернулся в дом. Но за стол сесть уже не смог – ноги вдруг отказались повиноваться. И в голове на пару мгновений стало гулко и пусто. Неужели я настолько боялся хозяйки этого древнего клана?..
Одна из дверей радостно прошелестела, и в комнате вновь возникла сияющая Макото. На вытянутых руках перед собой она держала иссиня-серое кимоно с добротной чёрной накидкой и накрепко привязанным к поясу клинком без гарды в простых деревянных ножнах.
– Вот! – довольно воскликнула Мако, так и не дождавшись моей реакции. – В этом ты можешь пойти на Фестиваль!
– Мако… Что это?.. – я постепенно обретал дар речи, хотя в голове до сих пор царил полнейший хаос. Умом я понимал, что сейчас может сказать девушка, но поверить в это просто не мог.
– Как что, Шин?.. – Макото, хихикнув, прижала принесённую одежду к груди. – Это мужское праздничное кимоно! Посмотри, какое красивое!