Я утрировал – жестоко и зло. На самом деле, Мегу просто хотела быть близким для меня человеком, находиться рядом и радовать этим нас обоих. Но выходило как-то странно… Не так, как хотелось бы. А порой – и вовсе наоборот. И потому я стал ехать ещё медленнее – только чтобы оттянуть возвращение домой и встречу с этой неугомонной Мегуми.
Что-то в моей жизни определённо шло не так, как должно было…
Прихожая дышала уютом и спокойствием, наполненная едва различимым шумом телевизора и особенно ласковым неярким светом. Было слышно, как на кухне трудится Мегуми – нож стучал по разделочной доске, шипела сковорода… А ещё пела Мегу. И голос её, нежный, играющий на тончайших струнах души, вдруг показался мне последним кирпичиком в нашем с ней игрушечном замке благополучия.
И, прикрыв глаза, я полной грудью вдохнул окружившее меня домашнее тепло. Насладился каждым его мгновением… После чего только, расслабившись окончательно, произнёс разбитыми губами:
– Я дома!
– С возвращением! – тут же отозвалась Мегу. – Ты сегодня задержался… В школе проблемы?
– Да, в некотором роде…
Я разулся и прошёл в зал, поставил на стол злосчастный бумажный пакет с кимоно. А затем, стараясь как можно быстрее прокрасться мимо кухни, начал подниматься на второй этаж. Крикнул уже сверху:
– Я пока переоденусь!
– Давай, – прокричала в ответ девушка. – Я как раз закончу тут…
Пройдя в свою комнату, я почувствовал лёгкий дискомфорт. Да, все мои вещи были на месте и, по большому счёту, ничего не изменилось – но что-то всё же было не так… Как обычно, после прихода Мегуми, здесь становилось слишком чисто и прибрано: разбросанные томики манги стояли на полке в строгом порядке, а музыкальные диски, лежавшие раньше кучей, сложились в диковинную невысокую пирамидку. И это после всех споров о том, что комната парня – суверенная территория и не подлежит вмешательству со стороны…
Усмехнувшись самому себе, я прошёл к шкафу и начал медленно раздеваться. Тело до сих пор исполняло команды мозга заторможено и вяло, кроме того, меня беспощадно мутило при попытках снять джинсы – так что процесс занял куда больше времени, чем должен был. К лицу снова прилила кровь, тронув болезненным холодком все ссадины и синяки… Стража Дома Амамия действительно знала толк в избиениях.
Однако было и ещё кое-что… непонятное переплетение эмоций, пронимавшее куда сильнее мигрени и тошноты. Желание… Нет, даже не так – похоть, грызущийся внутри меня шакал низменного вожделения. Макото пробудила во мне этого зверя, дала прикусить жертву, ощутить аромат охоты – и тут же швырнула обратно в клетку. И я вдруг понял, что обречён. Обречён вспоминать этот день снова и снова – и заново прокручивать в голове ту сцену, мечтать о недоступном, но таком притягательном теле Мако…
Я зажмурился. Тропа размышлений увела меня в сторону с проторенной дороги разума, в самые глубокие дебри страстей и желаний. Я почти увидел себя там – в самом сердце раскрашенного фиолетовыми отливами багряного тумана, вдали от здравого смысла и логики. Это был ошибочный путь… Путь животного. Путь, навязанный проклятыми инстинктами.
Нужно было держать себя в руках. Забыть. Запретить себе даже думать на эту тему. И просто жить дальше.
Переодевшись, я добрёл до ванной на втором этаже и сходу повернул кран холодной воды в умывальнике на полный оборот. Шум воды вызвал в голове цепь неприятных отзвуков – этакий многоголосый рокот молний – но я всё же заставил себя стерпеть эту новую досадную проблему. Зачем-то задержав дыхание, я качнулся вперёд и решительно сунул голову под ледяную струю водопроводной воды. И по сравнению с тем, что ощутил теперь, раскат молний казался невинным перестуком горошин о стену. Голова словно бы вспыхнула изнутри, по внутренней поверхности черепа распространился дикий колючий зуд, а из глаз сами собой хлынули слёзы.
Вытерпев, насколько хватало сил, я напоследок омыл горячее лицо и отступил от умывальника. Тело неповоротливой махиной завалилось назад, но каким-то чудом мне всё же удалось сохранить равновесие. В голове до сих пор бесновался карнавал с барабанным боем и салютами, но, в общем и целом, моё состояние как будто бы нормализовалось… Это радовало.