Соучастие в убийстве… Наверное, всеобщее благо стоило подобной жертвы. Наверное…
Но… Больше всего меня пугало другое. Не взятое на себя право решать, кто может жить, а кому следует умереть – нет, оно просто существовало на границе сознания так, будто бы находилось там от начала времён… По-настоящему тревожил тонкий, как перезвон колокольчиков, голосок, который то и дело возникал под самой кромкой черепа, только чтобы через секунду вновь раствориться в пустоте. Я не мог разобрать в этом комарином писке ни единого слова, но подсознательно понимал, что этот кусочек безумия подталкивает меня к преступлению куда яростнее, чем забота о безопасности близких людей…
На каких-то двадцать минут, потраченных на дорогу от школы до дома, я почувствовал себя на месте Хитоми – начал медленно сходить с ума под этим незримым давлением, уступал ему с каждой секундой и всё более явно понимал тяжесть – равно как и непомерную важность – взятых на себя обязательств. Подменил ими прежние понятия о морали, добре и зле. Вычеркнул наставления Рики – только чтобы окунуться в пучину долга перед едва знакомым человеком, который вертел мною, как безвольной игрушкой, и в любой момент мог отказаться от меня в пользу более эффективного варианта… Потому что человек этот – Амамия Хитоми – где-то глубоко внутри был именно таким, каким я стал всего на полчаса: расчётливым, беспринципным и очень, очень рассерженным необходимостью быть частью чьей-то ещё пирамиды власти.
К счастью, тепло и уют родного дома быстро освободили меня от странной двойственности сознания, а горячий душ позволил окончательно смыть с себя остатки мерзостного чувства, стянувшего кожу слоем эфемерной прилипчивой слизи. Только здесь, в этих стенах я был самим собой – и только после возвращения под их верную защиту смог рассмотреть всё произошедшее с другой, куда более вменяемой и объективной позиции…
Вот только сложностей этот новый взгляд приносил больше, чем хотелось бы. Подталкивал к выводам, от которых уже не получалось просто отмахнуться. Ведь…
Я не имел права лишать жизни Амамию Тоно. Пусть даже вот так, будучи обыкновенным посредником – всё равно! Это было выше естественной справедливости, выше человеческих устоев и правил! И… какой бы ни была тяжесть выпадающих испытаний – нужно быть чудовищем, чтобы облегчать себе путь подобным образом…
Нет… Нельзя было соглашаться. Нельзя было брать на себя подобную ответственность… и тем более – нельзя допустить, чтобы замысел Хитоми был претворён в жизнь…
Но что я мог сделать?.. Рискнуть в попытке переубедить девушку?.. Решить всё словами? Нет, Хитоми давно прошла ту точку своей жизни, когда бескровное решение конфликта было для неё доступным вариантом. Теперь же – если я смог ощутить и правильно понять хотя бы крохотную толику её морального груза – дочь Великого Дома могла рассчитывать только на свержение Дома Амамия и разрушение иерархической системы в долине как таковой… И, видят все местные боги и мелкие духи, в этом решении девушка готова была идти до конца… А значит, для меня оставался только один вариант – предупредить Амамию Тоно…
Но… как?..
Что я мог сказать?.. Как слова обыкновенного мальчишки из простолюдинов могли повлиять на судьбу верховной владычицы?.. И… кроме того… Даже если мне поверят, даже если Амамия Тоно примет к сведению опасность, грозящую её жизни – что будет дальше?.. Едва ли матери Великого Дома понадобится много времени, чтобы найти заговорщика в пределах собственной благородной вотчины… Или даже нескольких – было бы глупо не воспользоваться подобной возможностью, чтобы не устранить «лишних» людей, но… все эти пешки не имели для меня никакого значения. Важной была только жизнь Хитоми – той, кого я собирался предать открытым доносом… Конечно, никто не станет убивать единственную наследницу Великого Дома Амамия – но её существованию при таком исходе сложно будет позавидовать… Это ведь будет ад… В лучшем случае – домашний арест. В худшем – темнота какого-нибудь заброшенного амбара или тесной тюремной камеры до того самого проклятого дня, когда Амамии Хитоми всё же предстоит сыграть свою роль разменной монеты в играх Великих Домов… Подобное развитие событий я мог ассоциировать только с пропастью – бездонной пропастью страдания и боли, в которой Хитоми предстоит пребывать до самой смерти… И вряд ли смерть эта будет естественной – скорее, девушку ждало спасительное самоубийство, на которое правящая верхушка долины просто закроет глаза… Ведь новый владыка Дома Амамия к тому времени будет уже избран, а уж он, наверное, сможет заменить Хитоми кем угодно на собственный выбор… И не так важно, что кровная нить Дома Амамия прервётся – едва ли там вообще осталась хоть одна чистокровная фамилия, после всех веков кровосмешения и подобных рокировок.