Содрогнувшись от отвращения и ужаса, я чуть было не отшвырнул смертоносный гостинец прочь, но вовремя перехватил ушедшее в сторону запястье свободной рукой и вцепился в него так, что пальцы тут же онемели от боли и напряжения. Мне нельзя было выбрасывать эту посылку. Нельзя. Ни в коем случае. От неё зависело слишком многое – и не только для самой Хитоми…
– Фестиваль, – произнёс я глухим шёпотом, стараясь убедить самого себя в чём-то эфемерном. – Без него всем будет только лучше… Всем в деревне. Но до тех пор, пока Дом Амамия… до тех пор, пока…
Нет. Нет, я не мог произнести это вслух. Даже в голове прокрутить эти слова опасался – слишком велик был инстинктивный страх перед мощью правящей фамилии, и слишком велико – подсознательное, привитое с самого детства почтение перед заветами старших. Тех, кто всю жизнь нёс на себе бремя потустороннего ужаса и передавал его следующим поколениям. И если раньше – когда замысел Хитоми оставался не более чем абсурдным набором слов – я мог всерьёз размышлять на тему убийства владычицы Великого Дома, то теперь, с полным отравы чёрным пакетом, злобно шуршащем в руке, любая мысль в подобном направлении вдруг обретала статус чуть ли не первородного греха и запечатывалась так глубоко в дебрях подсознания, как только вообще было возможно.
И… хуже всего было то, что мне поставили безапелляционный ультиматум. Этот пакет на столе вкупе с телефонным звонком. Они ведь без всякой фальши, напрямую, подсказывали: «Ты под колпаком, Шин, и ничего не сможешь с этим поделать – так что просто плыви по течению…». Просто чтобы я знал. Понимал своё положение. И делал нужные выводы.
Но всё же… Серьёзно… Это был запрещённый приём. Удар с избыточным уроном, после которого моё душевное состояние вдруг оказалось в весьма шатком положении – шатком настолько, что любая несдержанная эмоция могла бы обрушить всю конструкцию разом, ввергнув меня в пучины панического отчаяния. И… эмоций просто не осталось. Только серое безразличие. Пустота. С единственной странной мыслью в центре бытия – «когда именно я допустил ту главную ошибку, что привела к подобным последствиям?».
Погрузившись в пучины чёрных мыслей, я как будто бы потерял контакт с реальностью и, словно во сне, побрёл обратно в свою комнату. Миновал лестницу, даже не оглянувшись в зал – где по-прежнему могли прятаться незваные гости, что доставили посылку от дочери Великого Дома – и даже не закрыл за собой дверь, оказавшись в своём крохотном обитаемом закутке. Мне было всё равно… Во всяком случае, в эти пугающие минуты.
Отдавшись этому странному состоянию, я провёл остаток вечера в подобии медитативной апатии, призраком перемещаясь от одной точки пространства к другой. Спустился на кухню, намереваясь приготовить ужин, но не нашёл в холодильнике ничего подходящего и потому просто отрезал кусок черствеющего хлеба. Потом сходил в душ, даже не обратив внимания на температуру воды – хотя, по очевидному отсутствию ожогов и мурашек размером с булавочную головку можно было предположить, что душ не был слишком уж экстремальным. Наконец, вновь очутившись в своей комнате наедине с, как могло показаться, занимающим собой весь письменный стол чёрным пакетиком, я предпочёл достать из шкафа несколько томиков знакомых чуть ли не наизусть книг в мягком переплёте и углубился в чтение первой же попавшейся истории – не то что мгновенно забывая прочитанное, но даже не воспринимая его в принципе.
Я не помню, как уснул в тот вечер. Быть может, растворился в бесконечной вязи иероглифов, тянувшихся по страницам знакомого произведения. А может, просто откинулся назад и смотрел в одну точку на внутренней поверхности век до тех пор, пока не погрузился в зыбкое подобие сна… Сложно было сказать наверняка – даже с приходом утра и отрезвляющим пробуждением я так и не смог вспомнить конкретных деталей. Просто очнулся на холодном полу, мучаясь от болей в затёкших конечностях, и быстро пришёл в себя, бодрый и собранный… Как будто бы и не было минувшего вечера вместе со всеми его мрачными посылами и рассуждениями о судьбах и предназначениях.
Наверное, оно было и к лучшему. Ведь в состоянии панического стресса я вряд ли смог бы договориться с Хитоми, а так… так у меня был хотя бы маленький шанс на разрешение сложившейся проблемы!