Отодвинув учебник в сторону – так, чтобы он находился в точности между моим лицом и далёкой партой Хитоми, я откинулся на спинку стула и склонился влево, будто бы поправляя ботинок, после чего, медленно подбирая слова, попробовал заговорить с Ёске:
– Прости, я… отвлёкся… И не всё расслышал. Не мог бы ты повторить?.. Ну… То… о чём…
Я не успел договорить. Возникнув рядом небольшой, но очень пытающейся выглядеть грозно тучкой, Иошизуке-сенсей поочерёдно стукнула по нашим с Ёске головам свёрнутой в тугой рулон тонкой тетрадью.
– Вы знаете, обычно я не практикую таких методов, – осуждающе защебетала она, переводя возмущённый взгляд с моего носа на макушку Ватанабе и обратно. – Но вы, мальчики, не оставляете мне иного выбора! Второй день подряд у вас находятся более важные темы для разговора, чем моё занятие!..
«А это очень обидно!», – закончил за преподавателя мой вдруг преисполнившийся сарказма мозг.
– Ватанабе, Мисаки! – Иошизуке-сенсей грозно хлопнула Ёске по плечу новоиспечённой дубинкой и тут же указала ею в сторону выхода. – Мне очень жаль, то есть по-настоящему жаль, что приходится поступать именно так, но не могли бы вы… То есть… Будьте так любезны, оба, и…
Женщина замялась. Наверное, это был один из первых – если не первый такой случай в её практике, и на место суровой решительности вдруг вернулось беспомощное замешательство. Умом Иошизуке-сан понимала, что уже почти выгнала нерадивых учеников за порог и теперь не имела права на снисхождение, но сердцем – никак не могла прийти к нужному решению…
– Позвольте мне, – мгновенно встряла Амамия Хитоми, пылающей надменной статью осадной башней восстав из-за своей парты. Она явно почувствовала смену настроения учителя и взяла всю тяжесть решения на себя, как и подобало настоящей руководительнице класса. – Ты, – Хитоми указала пальцем в сторону Ёске. – Зачинщик неуместных разговоров. Выйди в коридор и постой там до конца занятия, послушай и хорошенько подумай о своём поведении. Пусть это будет тебе уроком. А ты, – взгляд дочери Дома Амамия ударил в меня обжигающим клеймом, оставив на щеке пылающий след стыда и обиды. – Впредь будь умнее, Мисаки, и не поддавайся столь дурному примеру…
Не дав Хитоми договорить – а девушке явно было, что ещё сказать – Ёске прогрохотал по полу отодвигаемым стулом и, чуть ли не оттолкнув с дороги хрупкую преподавательницу, тяжёлыми шагами понёс себя к выходу. Дверь кабинета грохнула за его спиной так яростно, что задрожали стёкла в противоположном конце зала, а над одинаковыми партами повисла поистине гробовая тишина. Это была первая реальная демонстрация власти в некогда дружном классе, и каждому из нас нужно было время, чтобы смириться с подобным поворотом. Кажется, даже Иошизуке-сан уже пожалела о своём желании самоутвердиться за счёт шумного ученика: в её лице смущения и удивлённой тревоги было больше, чем воодушевления от, казалось бы, справедливой кары.
А я… Я просто сидел и смотрел перед собой в недоумении, граничащем с апатией. И вспоминал последний взгляд, которым меня одарил Ёске перед уходом – взгляд, полный обиды и возмущения… Ватанабе был оскорблён. Оскорблён до глубины души тем, что был наказан в гордом одиночестве за то, в чём виноваты были оба – а я, будто бы по одной только дружбе с властной заместительницей старосты, Хитоми, отделался только лёгким выговором…
Сама Амамия Хитоми смотрела на меня с каким-то мрачным торжеством. Не со злорадством или явным превосходством – нет… Она как будто бы сама не понимала, что настроила против меня лучшего друга и радовалась, как ребёнок, одной только возможности проявить себя, сделать что-то быстрее и лучше, чем сама староста, Ханаи Хина.
Я было отвернулся к окну, намереваясь укрыться от любых проблем за шторами отстранённого созерцания, но Иошизуке-сенсей тут же вернула к реальности, несколько раз призывно хлопнув тетрадью по моему столу. Она уже не решалась применять своё новое оружие непосредственно к моему телу и ограничилась неуклюжим избиением мебели.
– Я прошу тебя, Шин, попробуй сосредоточиться, – жалобно попросила она, поджимая милые тонкие губы. – Конечно, сегодня особенный день и все вы немного взволнованы, но… Давайте просто закончим эту тему и обсудим что-нибудь более интересное… Хорошо?