Но хуже всего – то есть, по-настоящему хуже! – стало в тот миг, когда у порога классного кабинета, вызвав серию удивлённых вдохов, возникла новоиспечённая владычица нашей долины, Амамия Хитоми собственной персоной. И её появление… оно ударило по одноклассникам девушки – и по мне в их числе – взрывной волной мощнейшей бомбы, оглушив и забив лёгкие чем-то колючим и злым.
Хитоми. Я одновременно и узнавал её, и нет. Высокая. По обыкновению статная, с идеальной осанкой и тонкой изящной шеей. С благородной бледностью кожи и чернотой ухоженных волос – воплощение изящной красоты и сдержанного контраста. Идеал японской благородной дамы. Но… В это же время образ девушки претерпел совершенно неожиданные изменения – и я не говорил об одних только внешних проявлениях вроде тёмно-синего кимоно с красным широким поясом или множества заколок, коими были сцеплен на затылке девушки тугой хвост из волос. Нет…
Проблема заключалась в другом: у девушки больше не было левого глаза. Там, пересекая верх лица по диагонали, красовалась повязка из матовой чёрной кожи, на которой серебром был вышит расправивший крылья сокол. И… это определённо не было пустым проявлением нового стиля – иначе пришлось бы признать таковыми и кровоподтёки в уголках губ Хитоми, и огромные синяки на ключицах… И… небольшой кожаный напёрсток – или кожух… я мог назвать это только так – который, подобно глазной повязке, закрывал нижнюю часть левой кисти на руке девушки. Там, где должны были располагаться безымянный палец и мизинец. У самого их основания. Тремя оставшимися пальцами Хитоми стискивала рёбра закрытого веера – и мне показалось, что она взяла его именно для того, чтобы унимать бешеные фантомные боли и представлять, что у неё по-прежнему есть целый кулак…
Взгляд единственного оставшегося глаза Хитоми – тяжёлый, будто бы приминающий к земле – прокатился по кабинету, и девушка задумчиво поджала разбитые губы. Похоже, она надеялась на иную реакцию одноклассников… Неужели действительно думала, что никто не обратит внимания на… подобное?! Это ведь был воплощённый кошмар: к нам на урок пришёл экспонат из какого-то музея пыток, страшный сам по себе, но пугающий в разы сильнее благодаря конкретной узнаваемости! Близости и… реальности…
В полнейшей, оглушительной тишине Хитоми прошла к своему столу и заняла место за ним. Портфеля у девушки не было – в руках она держала один только веер – но я готов был поклясться, что ни один учитель не вменит отсутствие учебника такой вот… неожиданной старшекласснице.
Тихонько, подобно мышиному шороху по кабинету начал распространяться шепоток. Негромкий и осторожный, он прибивался к самому полу, и на миг я пожалел, что не могу присоединиться к этому почти не существующему обсуждению. Мне хотелось много чего высказать, хоть кому-нибудь, но Ёске ещё не явился, а остальные ученики отпрянули к окнам и стенам, только бы не приближаться к покалеченной подруге.
Хитоми едва заметно повернула голову – как если бы хотела одарить меня взглядом – но тут же осеклась. Вернулась к первоначальному горделивому положению, слишком выразительному, чтобы быть естественным.
Потому что нельзя было увидеть меня глазом, которого не было.
Я вздрогнул, понимая, что привычный мир буквально рушится прямо передо мной в ту бездну, которую я разверз сам, собственными руками, связавшись с Хитоми и её безумной задумкой. И теперь… Теперь мы страдали от этого все. Вот только… я испытывал на себе одни лишь моральные аспекты проблемы, тогда как старшая дочь Великого Дома пострадала физически. И так, что об одной мысли об этом всё внутри меня холодело.
На Хитоми уже не получалось сердиться или мысленно обвинять её в чём-либо: девушка и так понесла достаточно суровое наказание, и злорадствовать над этим – или усугублять её состояние – могла бы только конченная мразь в человеческом обличье!
Но…
Кто посмел совершить с ней, с дочерью Великого Дома, подобное?.. Зачем?! И как Хитоми вообще могла находиться здесь?.. Ведь с момента… операции – я не хотел, не хотел использовать термин «пытки» – не прошло и суток! А значит, девушку должны терзать сумасшедшие боли и кровотечения – даже если она по самое горло накачалась лечебными препаратами…