Мне пришлось замотать голову школьным пиджаком, чтобы продвигаться дальше, и уйти так далеко от дорожного полотна, как это вообще было возможно на территории возделываемых селянами участков. Ревущее, беснующееся тело пожара буквально обратилось в сплошную стену справа от меня. Стену, почти что достигающую небес – и как будто бы способную пожрать даже облака, высосать нежную лазурь небосвода, заменив её серой бездной удушливого дыма…
Я был свидетелем конца света. Апокалипсиса во плоти. Перенёсся в адские горнила, где каждый следующих вздох мог обжечь лёгкие, а перед глазами стояла сплошная пелена слёз. Удивительно, что я вообще смог добраться до перекрёстка, на котором стоял когда-то магазин Ватанабе, не разочаровавшись заранее в тщетности собственных попыток.
Перекрёстка больше не было. Не существовало. На знакомом с детства месте теперь царил жёлтый цветок пламени, окружённый шумной толпой селян. Каждый боролся со стихией как мог и чем мог – в ход шла вода, земля и песок. Кто-то попытался преградить дорогу огню автомобилем, но от того к моменту моего прибытия остался только почерневший металлический каркас.
Едва ли в резиденции семьи Ватанабе остался хоть кто-нибудь, кого ещё можно было спасти. И, допуская страшные догадки о причине возгорания, я глубоко сомневался в том, что родные Ёске – как и он сам – могли пережить этот кошмар наяву.
Тщетность попыток деревенских жителей, их желание добраться до горящего дома и обнаружить выживших – вгоняли меня в глубочайшую тоску. Несколько раз мои ноги даже останавливались на половине оборота педалей, ставя под угрозу развитие всего путешествия, но с большим трудом, обычно зажмуривая глаза и крепко задерживая дыхание, я всё-таки находил в себе силы для ещё одного рывка. И ещё одного. И ещё… Пока, наконец, сердце пожарища не осталось позади. Спустя всего километр – или около того – в направлении Драконьих сопок, жизнь уже не выглядела такой уж страшной. Да, из-за спины всё ещё доносились завывания доисторического пламенного демона, но на пути моём не было и намёка на катастрофу. Я даже смог вернуться на дорогу, чтобы проделать остаток пути в относительном комфорте.
Вскоре я услышал голоса из леса. Такие же, как и те, что были у школы: кто-то пытался организовать большое количество других людей, раздавая конкретные указания и общие рекомендации. Ему вторили, с ним спорили, задавали вопросы… И всё это общение эхом разливалось в стороны от лесной чащи, обращаясь в бессвязный поток звуков и слов, как будто бы лишённый конкретного источника.
Люди Великих Домов тоже понимали угрозу, исходящую от пожара. И готовились к неминуемой борьбе за каждый метр родной земли. Удручало, что выбранное ими поле боя находилось слишком далеко от остальных деревенских земель и предназначалось только для того, чтобы защитить от огня Драконьи сопки – не больше и не меньше.
Я был уже у самого подъёма к резиденции Дома Амамия, когда из-за деревьев начали доноситься торопливые удары топоров: люди Великого Дома намеревались вырубить просеку на пути у пожара, лишив его пищи, но я понимал: для этого нужно было привлечь тысячу рабочих рук, а не ту сотню-другую, которыми располагала правящая верхушка. Если бы люди из деревни и выходцы из Великих Домов приступили к делу сообща – они смогли бы вместе защитить свои земли! Но так… они просто работали на износ, не думая друг о друге и даже не подозревая, какой кошмар им предстоит встретить лицом к лицу.
Остановив велосипед у белой каменной лестницы, я сдёрнул с головы тюрбан из пиджака и отшвырнул его в сторону. Вдохнул полной грудью чуть тронутый гарью, но всё равно ещё довольно чистый воздух, и начал свой подъём. Вряд ли впереди меня ждали препятствия в виде личной стражи Дома Амамия – все здравомыслящие слуги сейчас занимались подготовкой к борьбе с огнём, и наверху должны были остаться только женщины и дети. И пленники Дома, среди которых я очень хотел обнаружить Хину, Ёске и Мегуми. Могла ли присутствовать при крахе Великих Домов Амамия Хитоми? Я не думал об этом – и не хотел думать – пока не обнаружил хозяйку запретной резиденции прямо на своём пути.