Сегодня в Базовом лагере № 1 была произведена акция. Полу, который находился в заточении, больше нельзя было доверять. Его было необходимо проверить на преданность и подвергнуть трудному испытанию. Мы застали его врасплох в Утеснике. Он некоторое время находился в западне и подвергался допросам Главного Допросчика. Никакой серьезной угрозы ему не угрожало. В ходе допроса он утверждал, что невиновен во всех обвинениях. Команда втайне обсуждала, не подвергнуть ли его военному трибуналу. Пол выдержал допрос с пристрастием и не поддался. В результате с него сняли все обвинения, и мы с распростертыми объятиями приветствовали его возвращение в «Команду. Ему вернули звание, которого его временно лишили. Пол — настоящий солдат. Еще один солнечный день, но на севере появились облака.
ЗАЯВЛЕНИЕ ПОЛА
Я хотел бы официально сделать следующее заявление: Последние две недели я находился в плену у противника. В течение этого времени я не сделал ничего плохого. Я буквально придерживался всех правил. На меня оказывалось огромное давление, чтобы я заговорил, но я не дрогнул и никого не выдал. В отношении меня использовались все методы ведения допроса. После освобождения мое поведение было подвергнуто тщательному исследованию, и меня сочли невиновным. Я счел необходимым официально подать это заявление.
Пол Юг (Капрал)
В этот день Архивы подверглись большой опасности. Я находился наверху, занимался своими делами и читал «Гибель динозавров» доктора Тедди Шокросса, ЧКГО, сидя на кровати, когда вражеские диверсанты устроили внизу пожар, на кухне. Всегда готовый к любым неожиданностям, я почувствовал запах дыма еще в самом начале и отправился на разведывательную операцию. Пламя горело на стенах и потолке кухни. Не думая о своей безопасности, я со всех ног побежал наверх и достал из тайника Архивы. Я также спас «Гибель динозавров» доктора Тедди Шокросса, ЧКГО. К этому времени пламя пыталось пробраться под дверь, которую я предусмотрительно захлопнул, прежде чем вернуться наверх. Я вышел и спрятал Архивы в надежном месте поблизости, после чего оповестил соседей о приближающейся опасности. Через несколько минут прибыли пожарные машины, а также моя мать, которая ушла за молоком. Она впала в истерику, и понадобилось, чтобы ее ублажил пожарный. Затем вернулся отец, которого оповестили звонком по телефонному аппарату. Тем временем пожар локализовали благодаря эффективному развертыванию аварийных шлангов. Дым, который валил из задней части дома, поначалу наводил на нехорошие мысли, но ущерб оценивается как минимальный. «Ты счастливо отделался», — сказал мне пожарный. В целом пожарные признали, что именно я спас положение. Мама меня подвергнула позору на людях, обняв меня при всех. Но я был рад, потому что я сумел уберечь Архивы от нападения вражеских диверсантов. Остальные приехали на велосипедах, когда огонь был уже погашен.
Я забрал Архивы у Пола. Он очень хорошо их хранил, пока я был в больнице. Диверсанты больше не появлялись. Но мы будем наблюдать, пока их не обнаружим. Большая операция против родителей Пола (Операция «Барсук») имела первый значительный успех. Враг понес тяжелые потери. Мы похоронили ее в парке со всеми воинскими почестями. Прежде чем умереть, она жутко поцарапала руку Эндрю в том месте, где он ее держал. Она отчаянно боролась до самого конца. Пол уверен, что наши действия правильные. Он сказал: «Нам нужно преподать им такой урок, который они не забудут никогда». Эндрю оставил себе противоблошистый ошейник, чтобы нельзя было опознать труп, если его когда-нибудь выкопают. Он сказал, что убивать ее так же просто, как убивать цыплят, а этому отец его научил. Никого из нас не тошнило. Никого не рвало за деревом, и никто не позеленел. Даже во время вскрытия. Мы насвистывали «Последний пост» и маршировали в ногу. День солнечный.
Исполняя свой долг, я должен сообщить, что Мэтью сегодня увезли в больницу с тяжелой болезнью. Не могу много писать, потому что мне сказали тоже готовиться к поездке в больницу. У Мэтью заразная инфекция (не миксоматоз), которую я тоже могу подцепить. Эндрю с Полом тоже посадят на карантин. Мне уже кричат. Подробности позже.
P.S. Солнечно, но с облаками.
Мы вернулись из больницы. Мэтью умер. Они долго лгали и снова лгали нам, что он еще живой. Я не понимаю почему. В результате тщательного и напряженного расследования мы выяснили, что Мэтью на самом деле умер прошедшей ночью. Но когда мы в то время спрашивали их, все ли с ним в порядке, нам отвечали, что у него все хорошо. Очевидно, это заговор против нас, чтобы по каким-то причинам держать нас в неведении. Вчера у нас взяли анализы с помощью иголок и тампона во рту, и мне пришлось попИсать в холодный пузырек. Мне задали много вопросов. Я обладаю достоверными сведениями, что другим они задавали те же самые вопросы. Врач хотел выяснить, целовал ли я Мэтью. Я сказал правду. Нет. Никогда. Он сказал, что верит мне. Затем он объяснил, что это за болезнь и что она делает с мембранами в мозгах, которые сжимаются и становятся водообразными. Но он лгал насчет Мэтью, который уже был мертвый. Ночью получили подтверждение этого непреложного факта. Не буду говорить как, чтобы нас потом не обвинили. Мы увидели, что Мэтью мертвый и что нас, по каким-то причинам, сознательно ввели в заблуждение, будто он живой. По моему скромному мнению, Эндрю зашел слишком далеко. Ему не следовало так делать. Ему бы не понравилось, если это был он. Он прочтет эти слова, но я все равно считаю, что ты не прав. Но нам все сошло с рук. Но мы едва избежали угрозы. Пол притворился, будто он лунатик. Охранник отвел его в кровать, и мы тихо прокрались на волю. Больница ночью — жуткое место. Я плохо себя чувствовал, потому что видел мертвого друга. Думаю, у меня было потрясение, но я уберег способность функционировать и был начеку. Упорные тренировки научили нас скрытности. Эндрю заловила медицинская сестра и спросила, куда он идет. Эндрю сказал, что искал туалет и заблудился. Я не спал, но я не плакал. Я не верю, что Мэтью больше нет. Он был слишком сильным, чтобы вот так умереть за один день. На соседней кровати лежал старик, вот он точно умирал. Храпел он с таким скрежетом, словно пилили толстое бревно. Я смотрел на рассвет. Больше всего на свете мне хотелось поговорить с Мэтью и сказать ему, что я все-все для него сделаю. И что мне очень жалко, что он умер. И что мы не забудем его, пока мы живые.
Сегодня состоялось первое собрание Команды после смерти Мэтью. Пола не было. Встретились Север и Восток. Мы говорили о Мэтью. Его похоронят в эти выходные. Мы идем. Наши родители тоже идут. Эндрю наказали за то, что он сделал в больнице. Кто-то узнал, и тогда провели расследование. Сообщили директрисе. Эндрю чуть не исключили из школы, но его отец поговорил с директрисой и уговорил ее. Эндрю условно исключен на десять дней, но никто не должен знать, какое именно преступление он совершил. Мы все по разным причинам не ходим в школу, потому что у нас всех «семейные обстоятельства». Эндрю по-прежнему доволен тем, что сделал. В смысле, тем, что мы узнали про Мэтью раньше, чем хотели они. Его поймали только потому, что нашли у него под подушкой скальпель. Я к этому не имею никакого отношения. Я все время смотрел в другую сторону. Эндрю хвастался своей храбростью. Он очень хороший вожак Команды. Он может все. Он меньше нас боится страшных вещей. Мы знаем, что это из-за его отца. Пол находится в заточении. Мы подозреваем, что его пытают, чтобы он выдал секретную информацию. Но Пол не расколется. Сегодня дождь и холодно.
Во Флэтхиллской церкви состоялись похороны Мэтью. Мы хотели нести гроб, и сначала они согласились, но потом передумали. Гроб понесли наши отцы и еще один человек, который возит катафалк. Бабушка Мэтью все время плакала. Она выла очень похоже на кошку отца Пола, когда кошка поняла, что сейчас умрет. Мы все с отвращением смотрели друг на друга. (На кладбище.) Мяу, Мяу, — вопила кошка. Миранда тоже была на кладбище. Она выглядела очень грустной в черном, но все равно очень красивой. Она очень похожа на Мэтью, только волосы длинные. Мы шли за ней и за гробом. На викарии были сандалии, из них торчали пальцы. Моя мать сказала, что это безобразие. Она хотела меня схватить, но я отскочил. Викарий мало что сказал о Мэтью. Зато он разрешил дедушке Мэтью долго трендеть о том, сколько много Мэтью для него значил, что он был светом в окошке и что у него было много друзей. Когда он это сказал, все повернулись к нам. Потом, когда они перестали пялиться, Эндрю притворился, будто его рвет. Я чуть не засмеялся, но я знаю, что это было бы нехорошо. Затем они опустили гроб в яму. Шел дождь, и на крышке гроба были маленькие лужи, а по бокам стекали ручейки. Каждый подходил к яме и бросал землю большой лопатой. Затем все кончилось, и нас увели. Нас повезли в дом Мэтью. Мы доехали на машинах, которые ехали длинной колонной. В доме Мэтью взрослые стояли и пили херес. Нам дали лимонад и апельсиновый сок (и то и другое из магазина, а не домашнего изготовления, как у матери Эндрю). Все взрослые к нам подходили и рассуждали, будто они знают о смерти, о Мэтью или о чем-нибудь еще. Меня это раздражало. Пол много разговаривал с дедушкой и бабушкой Мэтью. Эндрю велел ему этого не делать, но Пол все равно разговаривал. Из еды были пирожки с мясом, сэндвичи с яйцом и торт на десерт. Я нашел Эндрю в спальне Мэтью, где он что-то искал. Мы ничего не сказали друг другу, он хотел, чтобы я ушел, поэтому я ушел. На серванте в гостиной стояла прошлогодняя школьная фотография Мэтью в новой золотой рамке. Мэтью улыбался на фотографии, потому что фотограф сказал: «У девчонок видны трусы», прежде чем щелкнуть. Девочкам он говорил: «У мальчишек