В зоне была организована швейная мастерская, где вместе с остальными зеками я первое время шил рукавицы. Позднее меня определили заведовать библиотекой. Не так часто у них оказывались люди с высшим образованием, эрудированные, и директор «школы» сразу это просек. Конечно, я был рад хоть как-то скрасить серые будни: всё-таки заниматься книгами — не варежки строполить. Отношения с другими арестантами у меня сложились нормальные. Бывали, конечно, и стычки, и конфликты — куда без этого? — но в целом обошлось без эксцессов. В некоторых моментах выручало мое обширное знание разных песен и жаргона. На зоне я научился играть на гитаре. Обучил меня владению инструментом хороший парень, грузин по фамилии, кажется, Маладзе. Мы с ним даже сочинили песню «Пой, моя хорошая…» — этакую стилизацию под народные вещи. Позже, уже в Штатах, я ее перевел на английский.
Освободился я в 1967 году. По решению суда вся конфискованная коллекция дисков должна была перейти в фонотеку Института театра и кинематографии в Ленинграде. Оказавшись на воле, я незамедлительно наведался в архив института, но никаких следов моих материалов не обнаружил.
Блатняк для Госконцерта
Аркадия после окончания института и непродолжительной работы в «Экспортлесе» в качестве экономиста тем временем забрали в армию. Затем, после увольнения в запас, снова «Экспортлес», должность начальника экономического отдела, впереди маячила двухгодичная командировка в Канаду. Дом, работа, семья… Не до песен. Магнитиздатовская публика понемногу начала его забывать. Всех заслонил могучий талант Владимира Высоцкого. Сложно сказать, как бы всё обернулось, если бы снова не свела нас с Аркашей случайная встреча…
Освободившись, я тоже на некоторое время отошел от дел: разбирался с бытовыми проблемами, устроился на работу в Ленпроект, а в 1971 году женился. Трудился я в отделении НИИ на Мойке. В обеденный перерыв ежедневно старался забежать выпить кофе и поболтать с друзьями в известный по многочисленным мемуарам питерской богемы 60-х «Сайгон»[12]. Там часто появлялся молодой поэт Иосиф Бродский и другие звезды ленинградской тусовки тех лет.
Однажды на пути к Невскому прямо на мосту через Мойку мне повстречался Аркадий. Мы обнялись, разговорились, я пригласил его к себе на новую квартиру в известном «тысячеквартирном» доме на улице Типанова. Дома показал Аркадию тетрадь с песнями, которую привез из лагеря, и он загорелся прямо на глазах — стал петь с листа, импровизировать. Тут же я включил магнитофон и сделал пробные записи.
Он стал часто бывать у нас в гостях. Жена, студентка консерватории, хотя и была занята нашей маленькой дочерью Викторией, относилась к таким посиделкам довольно спокойно. И вновь меня обуяла идея сделать что-то необычное, записать настоящую музыкальную «бомбу». Было немножко обидно за Питер: не блистал у нас свой Высоцкий. И тогда мне казалось, что это вполне возможная вещь — вырастить на своей, питерской почве фигуру, способную соперничать с самим Высоцким.
Я имел в виду Аркадия. По своим чисто внешним проявлениям исполнительского таланта он если и уступал Володе, то не так уж и много. Проигрывал он ему бесконечно в том, что сам не писал песен. Аркадий был великолепный исполнитель-фольклорист, но не больше. И я подумал, что мы сможем восполнить этот (как впоследствии оказалось, невосполнимый) пробел в Аркашиных способностях, если гуртом начнем сочинять для него песни, куплеты, шутки, конферанс и отдавать ему, чтобы он выдавал за своё, так сказать, творческое наследие.
Я поделился этой мыслью с некоторыми поэтами из числа пишущих «в стол», с бардами, просто с любителями Аркашиного творчества и ревнителями его прошлой славы. Идея была принята с энтузиазмом хотя бы уже потому, что так или иначе предполагала возвращение Аркадия на подпольную сцену магнитиздата.
Побудив к действию других, я и сам засел за сочинение для Аркадия целого сценария, построенного вокруг серии старых одесских песен, накопившихся в наших коллекциях за то время, что Аркадий отсутствовал. Сам Звездин ничего не подозревал. Он спокойно себе работал, штудировал английский в предвкушении грядущей командировки в Канаду, а тем временем на него трудилась целая бригада подпольных авторов во главе со мной. Сочинял прямо на ходу: в троллейбусе, за кульманом в НИИ…
12
«Сайгон» — неофициальное название легендарного кафе в Ленинграде (Невский просп., 49) при ресторане «Москва», место обитания героев андеграунда, творческой интеллигенции. Его постоянно посещали И. Бродский, С. Довлатов, И. Смоктуновский, Б. Гребенщиков, В. Цой, К. Кинчев, Ю. Шевчук, М. Шемякин и многие другие. Закрыт в марте 1989 года.