Засиделся я в гостях у Фукса допоздна, едва-едва не опоздав на поезд. Бросив прощальный взгляд на странный дом (который вдобавок ко всему оказался историческим — в 1960-е там жила Анна Ахматова и бывал Иосиф Бродский), я поспешил на вокзал. Лавируя меж огромных сугробов на Большом проспекте Петроградской стороны, я вспоминал услышанное тем вечером и твердо решил не дать этой информации раствориться в потоке времени. Пестрая, фантастическая, драматическая и мистическая история жизни Рудольфа Фукса заслуживает того. Известное выражение «не жизнь, а песня» — это о нем.
Главный герой, в очередной раз подтвердив наблюдение о легкости своего нрава, не стал капризничать и требовать безумных гонораров:
— Считаешь, это будет интересно? Пиши, я не против. Наверное, пришло время рассказать всю правду.
Через неделю по почте пришла объемистая посылка. Чего там только не было! Газетные статьи, редчайшие фото, автографы… Венчал архив объемный, но незаконченный труд «Записки коллекционера магнитиздата», начатый Рудольфом Израилевичем более тридцать лет назад в Нью-Йорке. Весь этот материал стал огромным подспорьем в моей работе.
В заключение несколько слов о структуре книги. Основное полотно повествования — рассказ Рудольфа Фукса от первого лица. Изредка я позволяю себе вставить комментарий к его словам, чтобы дать необходимые пояснения для читателя, далекого от музыки и коллекционирования. В книгу наряду с этим вошли фрагменты нескольких статей из советской, российской и эмигрантской печати, на мой взгляд, как нельзя лучше передающие характерные черты времени.
Коротко охарактеризовать жанр книги можно как портрет на фоне времени, но с единственным нюансом — портрет этот групповой, почти как «Ночной дозор» Рембрандта. Только глядят на нас с «холста» не голландские стрелки, а наши современники: Аркадий Северный, Владимир Высоцкий, Элвис Пресли, Михаил Шемякин, Алеша Димитриевич, Александр Галич, Константин Сокольский и другие легенды русской песни.
А на десерт мы подготовили подарочный диск с подборкой лучших композиций маэстро в исполнении Аркаши Северного, Кости Беляева, «Братьев Жемчужных», Михаила Шуфутинского, самого Рудика Фукса, а также песен в исполнении эмигрантов, о которых идет речь в тексте.
Глава I
«У МЕНЯ ЕСТЬ ТОЖЕ ПАТЕФОНЧИК…»
Правнук кантониста
Прадед мой по материнской линии происходил из кантонистов. Так со времен Александра II назывались солдаты, прикрепленные с рождения к военному ведомству и обязанные прослужить в армии 25 лет, а также взятые на службу мальчики-барабанщики в полковых оркестрах. Как правило, это были крещеные еврейские дети. Когда долгая служба заканчивалась, они имели право селиться вне так называемой «черты оседлости», то есть им дозволялось проживать в Москве, Петербурге и других крупных городах. Предок выбрал Северную Пальмиру. Вскоре он открыл лудильно-паяльную мастерскую, женился, и пошел род мастеровых-ремесленников. Мой дед Вениамин, унаследовавший от него «дело», имел большую семью: четырех сыновей и трех дочерей. Одна из них, Фрида, стала моей матерью.
В Февральскую революцию двое моих дядьев, охваченные всеобщей лихорадкой, ринулись на Дворцовую площадь. Нацепив красные банты и с винтовками наперевес, поехали бедолаги на грузовиках свергать первое истинно народное правительство России. Быстро сломив сопротивление юнкеров и женского батальона, они вместе с толпой ворвались во дворец и учинили разгром. В семье одного из них долгое время хранилась шикарная ваза. По семейному преданию, трофей родственник добыл именно в «царских палатах». Сам он этот факт никак не комментировал, лишь хитро улыбался в ответ.
В конце периода нэпа моя мать вышла замуж, а в 1937 году появился на свет и я.
Тайна валдайского эшелона
К началу войны я, питерский мальчишка четырех лет, уже обладал некоторым житейским опытом. Однажды меня сильно покусала и исцарапала дворовая кошка, которую я попотчевал молотком для игры в крокет. Это и стало моим единственным предвоенным воспоминанием. Отца мобилизовали в армию в первую же неделю войны и направили в подразделение санитарных поездов, где он заразился сыпным тифом и попал в беспамятстве аж в сталинградский госпиталь. К счастью, Бог хранил его. Он вернулся в строй и всю войну вывозил раненых с фронта.