— Давайте, я заплачу вам пока тысячу долларов, а вы разрешите мне стать вашим помощником, дадите взглянуть на всю кухню изнутри?
— О’кей, — согласилась хозяйка.
И потянулись мои дни и недели в новом качестве. Конечно, безумно хотелось иметь свой собственный бизнес, но категорическое отсутствие финансов не позволяло думать об этом всерьез.
Благодаря своим публикациям я перезнакомился со многими эмигрантами, так же, как я, интересующимися музыкой. Как-то раздался звонок от Владимира Гурвича — одного из крупнейших собирателей оперного искусства, а в особенности Федора Ивановича Шаляпина. Бывший ленинградец, он эмигрировал раньше меня, в 1974 году. Странно, что в Питере наши дороги не пересекались. «Рыбак рыбака видит издалека», — говорят в народе. Так и мы, пусть заочно, по телефону, но сразу же заговорили на одном языке. Несмотря на его глубочайшие познания в жизни и творчестве оперных звезд, мне удалось кое-чем удивить Володю. После нескольких часов беседы он заявил:
— Рудольф, вы увлеченный человек! Я знаю место, которое буквально создано для вас. Это студия «Кисмет». Вот бы вам купить эту фирму!
Я не знал, что ответить. Он озвучил мои грезы!
— Я уже, признаться, работаю там, но купить… Об этом я только мечтаю.
— Ладно, давайте повидаемся завтра! Я тут знаю местечко…
Мы встретились, продолжили общение вживую. Через четверть часа Володя отлучился, а еще пятнадцать минут спустя появился с чеком на шесть тысяч долларов:
— Держите! Я оформил для вас заем на свое имя. Вот вам книжка — тут расписано, сколько выплачивать каждый месяц.
Трудно описать мое состояние и чувства словами! Очумелый, смущенный, я не верил своим глазам и ушам.
— Не переживайте, Рудольф, я навел о вас справки, позвонил друзьям в Ленинград. Мне сказали — вы порядочный человек, со всеми сполна рассчитались перед отъездом. Берите деньги и ни о чем не думайте.
По-прежнему ошалевший от эмоций, я протянул руку и взял чек.
Володя Гурвич был классным программистом и хорошо зарабатывал в Штатах, но одолжить абсолютно незнакомому человеку такие деньги! В 1980 году шесть тысяч баксов «весили» как минимум раз в пять больше нынешних. К несчастью, в 1999 году Володи не стало. Он не вернулся из своей последней поездки в Петербург: моментально умер от инфаркта на лестнице в музее граммофонов на Пушкарской. Супруга Володи продолжает дело его жизни: коллекция живет. Не так давно американская компания выпустила полтора десятка дисков Шаляпина из архива Гурвича. А еще он автор эксклюзивных исследований, одно из которых, «Шаляпин глазами дочери», можно нарыть, если очень постараться, на нью-йоркских или парижских букинистических развалах. Пусть земля тебе будет пухом, мой добрый ангел Володя Гурвич!
Так я оказался владельцем легендарного лейбла, с многолетними традициями. Но, прежде чем приступить к рассказу о моем «Кисмете», хочется вспомнить о его истоках.
«Кисмет» значит «судьба»
Одним из тех, кто оставил заметный след в истории русских эмигрантских пластинок в Америке, стал Дмитрий Николаевич Корниенко. Прибыл он в Америку еще в середине 1920-х годов во главе ансамбля музыкантов. А предшествовала этому романтическая история. В 1918 году бравый красавец Дмитрий Корниенко, военный музыкант Тифлисского гарнизона, квартировал у князя Менавде. Его дочь Анна влюбилась в офицера без памяти. Родители были категорически против брака и указали кавалеру на дверь. Но молодые решили тайно обвенчаться и бежать морем в Турцию. За Дмитрием последовали его друзья из оркестра. На рыбацкой шхуне они пересекли Черное море и оказались в Константинополе. Чтобы заработать на жизнь, им приходилось играть в турецких духанах[26], опиумных притонах и роскошных кабаре. Волей-неволей они освоили все тонкости «мелодий и ритмов» Востока. Однажды в одном из ресторанов их заметил американский посол в Турции и предложил приехать в Штаты.
Благодаря великолепным аранжировкам и мастерству музыкантов ансамбль сразу же завоевал успех не только у русской, но и у американской публики. Он играл в восточной манере, что для коренных американцев звучало и звучит весьма романтично. Как пример таких произведений можно привести фокстрот «Кавказ» Петра Лещенко, знаменитый «Караван» Дюка Эллингтона в джазе и модный в начале 1950-х годов шлягер «Истамбул».