— О’кей, Руди, мы поможем тебе в выпуске, а ты занимайся дизайном, продажами и авторскими правами.
Мы ударили по рукам. Они выделили целую команду людей, студию — и процесс пошел. Фото для обложки мне дал однофамилец Владимира Семеновича фотограф Игорь Высоцкий. На снимке видно, что у Володи на шее висит солидный крест. Это распятие специально для съемки его попросил надеть Игорь, сам Владимир Высоцкий, насколько мне известно, не носил креста. Фото на заднике — из коллекции Михаила Шемякина, о котором мы еще поговорим отдельно. Мне пришла в голову мысль в дизайне конверта обыграть знаменитые канадские виды. Я зашел в ближайшее турагентство и взял проспекты с видами Ниагарского водопада. Получилось красиво. Фирменный значок «Кисмета» — растянутую гармошку — я слегка изменил: теперь инструмент держала рука с кольцом на пальце, на котором виднелись четкие буквы: R. F. (Рудольф Фукс). Мне хотелось, чтобы мои друзья — ленинградские коллекционеры — поняли, чья эта работа. А то, что пластинка попадет по адресу, не сомневался.
Основной сложностью стало решение вопроса с авторскими правами. Этот щекотливый момент взялся решить знакомый Высоцкого Павел Палей, который стал продюсером пластинки. Он связался с Мариной Влади и получил добро, вскоре диск появился на рынке. Он произвел не просто фурор, это оказалось попаданием в самое яблочко. При средней цене на пластинки в шесть-семь долларов я поставил цену двенадцать с полтиной и не прогадал. Заказы шли со всего мира, мы сделали три допечатки. К сожалению, последующие релизы не имели столь громкого успеха, но пользовались стабильным спросом. Всего я издал восемь дисков-гигантов Высоцкого.
Как продюсер Палей имел право брать нужное ему количество дисков бесплатно. Однажды в магазин зашел итальянец американского происхождения. Он ехал в Россию и спросил про новинки. Паша по доброте душевной подарил ему сразу десять «Концертов в Торонто»: «Один — тебе, остальное — друзьям в СССР». Тот взял и в ответ на щедрый жест преподнес свое алаверды. Гость оказался богатейшим человеком, мультимиллионером Дэвидом Морро. Вскоре он инвестировал крупную сумму в создание одного из первых русскоязычных телеканалов в Нью-Йорке, а Палей стал президентом новоиспеченного холдинга.
Вообще мне везло на встречи с отзывчивыми людьми. Например, известный сегодня бизнесмен и один из первых миллионеров третьей эмиграции Сэм Кислин, державший в ту пору магазин электроники на 23-й улице, абсолютно безвозмездно предложил мне выбрать любую технику для начала раскрутки «Кисмета». Я набрал магнитофонов, копировальных машин, факсов… Так он еще дал команду, чтобы весь товар мне доставили прямо на место. «Расплатишься, когда сможешь», — сказал Сэм. И мне оставалось только благодарно пожать ему руку.
«Последний концерт» Вадима Козина
Паша Палей, лагерник со стажем, много рассказывал мне про ГУЛАГ. В одно время он сидел вместе с Вадимом Козиным, только Паша был «бугром», а «опальный Орфей» — простым зеком, работягой из его бригады. Особенно студеным зимним днем, когда заключенных привезли на работы, Вадим Алексеевич отказался выйти из машины на лютый холод. Уперся и ни в какую. Тогда «старшой» Палей применил силу: ударил Козина лопатой по спине и заставил выйти на работу. Было заметно, что тот случай гнетет его, терзает душу.
— Рудик, пойми, он бы замерз в этой машине насмерть. Только махая кайлом и можно было там выжить. Ты мне веришь?.. — пытался оправдаться Паша.
— Верю, — отвечал я.
Палей был (и есть) правильный человек. С совестью.
Мы оба очень любили песни Вадима Козина, но о его судьбе в 1980 году нам было толком ничего не известно. Преданной поклонницей таланта певца была и Анна Дмитриевна Корниенко. В далекие сороковые годы на «Кисмете» отпечатали пару его дисков на 78 оборотов, на которые поместились всего несколько композиций. А я задался целью непременно издать диск-гигант Вадима Козина — именно это я обещал Анне Дмитриевне, когда она передавала мне бизнес.
Для первой пластинки исходники отыскались с трудом. Удалось найти только старые записи довольно плохого качества, но диск я сделал. К тому моменту Анна Дмитриевна, тяжелобольная, лежала в госпитале. Никто не забуду ее благодарного взгляда, когда я протянул ей новенький альбом. Она бережно взяла его и спрятала под подушку. Каждый раз это воспоминание вызывает у меня слезы на глазах… До выхода второй пластинки моя благодетельница не дожила.