Секретная операция, или Песни о пяти верблюдах, нагруженных трудоднями, и о черном солнце над мужицкими полями
Вот уже четвертый день снова нет новостей из колхоза. Атаев молчал, не делился больше с колхозниками вестями из Улучамлара. А это плохо. Не заметил ли мираб слежку за собой и не притаился ли? Терялся хоть и неясный, а все же след.
Офицеры в этот жаркий день работали на квартире капитана над новой схемой охраны границы. Были обсуждены все вероятные подходы и лазейки нарушителей. Места нарядов были изменены. Высотку 316,9 обложили секретами. Не забыли и нитки в кустах, и волчьи ямы, и капканы. Во время работы старший лейтенант то и дело снимал телефонную трубку и подолгу говорил с границей. Но там было спокойно. В минуты телефонных разговоров капитан уходил в спальню и, склонившись над маленькой белой кроваткой, сам какой-то особенно светлый, легкий, в голубой майке и шелковых пижамных брюках, прислушивался к сладкому чмоканью спящего Кольки. Стыдясь своего счастья, он улыбался виновато и в какой уже раз говорил из спальни офицерам:
— Бросьте вы, товарищи, шептаться, говорите громко. Он теперь проснется, когда есть захочет.
Кравченко, потянувшийся снова к телефону, вздрогнул. Неожиданно запищал зуммер. Вызывала граница. Капитан, сразу очутившийся около телефона, взял трубку. Слушал он молча, а дав отбой, сказал:
— Дурсун направился к Сарыбашу.
Офицеры вскочили, передвигая под руку пистолетные кобуры.
— Младший лейтенант, в дежурку! — приказал капитан. — Два автомата, два бинокля и два маскировочных халата… Стойте! И два индивидуальных пакета. Вечно забываем!
Шералиев убежал. Капитан ушел в спальню и через минуту вернулся одетый в форму, потемневший, потяжелевший.
— Есть кое-какие соображения. Разрешите? — остановил его Кравченко.
— Отложить нельзя?
— Соображения по ходу намеченной операции.
— Давайте. Только побыстрее.
— Я насчет Мушки. Помните, как она в канцелярии бросилась на Атаева? Теперь могу объяснить почему.
— Ну-ну?
— Учим мы наших собак остерегаться табака и перца или не учим?
— Постой, постой!..
— Нарушитель идет через границу — потеет от страху, его след собака сразу берет. Вот и засыпает он свой след…
— Верно, верно! — обрадовался капитан. — У мираба была в руках вязка перца.
— Потому и на Сарыбаше собака его след не взяла! — закричал Кравченко. — Он там своим перцем навонял. Учтите это, когда обкладывать его будете.
— Сегодня все узнаем, Юрка! — успокаивающе тиснул капитан товарища за плечо и выбежал.
Кравченко посопел, поскреб ногтем облупившийся нос и двинулся к двери, но в комнату вошла тяжело дышавшая, видимо, бежавшая жена капитана.
— Секретная операция? — спросила она, подойдя к окну и глядя на уходившего мужа.
— Что вы! — тоненько, беззаботно засмеялся старший лейтенант. — На охоту они пошли, на кабанов.
Клава жалобно улыбнулась, и с этой улыбкой смотрела вслед мужу, пока тот не скрылся за домами. Потом быстро повернулась и ушла в спальню, к сыну.
День ломался к вечеру, когда Кормилицын и Шералиев вышли с заставы. Небо над головой еще пылало горячей синевой, но на севере оно, зеленое и прозрачное, начало уже остывать.
В тугаях офицеров ждал сержант Волков. Он привел их на место, где камыш был слегка примят. Пахло сырым песком, гниющими растениями, близкой водой. Волков осторожно стволом автомата раздвинул камыш — и блеснула река, сплошь в пушистой ватной пене. На низком противоположном берегу раскинулся в жаркой дремоте, как лихорадочный больной, Улучамлар. Казалось, протяни руку — и дотронешься до его шелудивых стен. Шералиев остро ощутил себя на обрезе родной земли. Еще шаг — и оборвешься, как в пропасть.
— Отсюда и лицо можно будет разглядеть, — сказал Волков. — Не знаю только, можно ли пение услышать.
Ознакомив офицеров с обстановкой, сержант ушел, бесшумный и ловкий, как камышовый кот, не колыхнув ни одну метелку камыша, не качнув ни один банник куги. Офицеры подняли бинокли к глазам.
— На том берегу, по-моему, тоже кто-то сидит в камышах, — опустив бинокль, прошептал Шералиев, будто его могли услышать через реку. — Спугнул пеликанов, они кружат над тугаями, а сесть боятся.
— Смотрите на Сарыбаш, — вздохнул капитан. — Показался!
Младший лейтенант вскинул к глазам бинокль. На вершине Сарыбаша, по пояс в кустах, стоял человек. Он поднял над головой вязку перца, особенно красную на фоне зелени, покачал ею и снова исчез.