Хиона довольно оскалилась. Килограммов пятьдесят свежего мяса, не меньше. Хотя мантикора уже и забыла вкус, но на безрыбье и рак — рыба. Можно до конца месяца не выходить на охоту, прикопав освежёванное тело в груде снега неподалёку.
— Выходи к огню. Не бойся, — ласково позвала мантикора, стараясь облизываться не так очевидно. — Я тебя не обижу.
Человек яростно замотал головой. Хиона хихикнула. Смешной. Думает, что отказом оттянет неминуемую участь. Мантикора сделала шаг вперёд, и человек резко махнул чем-то острым перед её мордой.
Хиона, замерев, с любопытством посмотрела на оружие. Зазубренное лезвие на металлической рукоятке выглядело скорее нелепым, нежели угрожающим, хоть и могло бы рассечь кожу. Любому, но не мантикоре — в её густой шерсти, покрывающей тело, увязали даже медвежьи клыки, да так и оставались, когда ошеломлённый шатун, ревя от боли и на бегу ломая тоненькие деревца, скрывался в глубине леса.
— Хороша зубочистка, — с уважением подметила Хиона. — Пригодится в хозяйстве. Сам сделал?
— Н-нет, — пискнул человек, и мантикора поняла, что перед ней девчонка. Совсем молодая, хорошо, если хоть школу окончила.
Хиона огорчённо вздохнула. Нет бы хоть раз кто посильней в логово забрёл, может, тигр какой. С таким побороться — одно удовольствие. А тут… Что с девчонки взять, — маленькой, худенькой, напуганной так, что душа, кажись, уже из тела выходит.
— Как сюда попала? Люди в Новый год дома сидят, подарки дарят и жареной курочкой животы набивают, а не в чужих пещерах отсиживаются.
— З-з-заблудилась. Я б-б-белочек фотографировала. А п-потом оступилась, со склона упала. П-пыталась выбраться, но метель н-н-началась…
От холода и страха девчонка заикалась, стучала зубами и тряслась, будто по телу пустили разряд тока.
Хиона недоверчиво повела усами.
— Кто же за рыжими шельмами в конце декабря ходит? Юлишь, как пить дать, юлишь. Твоё дело. А моё…
— П-пожалуйста, не ешьте меня! Отпустите! Я никому не скажу! — девчонка с грохотом бросилась на пол и сложила руки в молитве. По щекам её покатились крупные прозрачные капли, от которых исходил слабый запах соли.
Такие капли Хиона видела много веков назад, ещё когда Помпея цвела и благоухала. Мантикора как раз залетела туда в гости к троюродному братцу Алвиану, что происходил из рода стриксов. Ох и набедокурили они тогда: напились кикеона вперемешку с фалернским вином, поспорили, кто первый доберётся до жерла величественного Везувия, и разбудили его, свалившись внутрь во время дружественной потасовки.
Что было дальше, Хиона помнила смутно. Лишь порой вспыхивали размытые образы людей, роняющих такие же, как у девчонки, капли из глаз. Но запах — гари, соли и жжёной травы, — остался в памяти навсегда.
— Это слёзы? — уточнила Хиона, выуживая из недр памяти странное словечко, вскользь брошенное Алвианом, когда они, со смущением разглядывая горстку оставшихся людей, прощались.
Девчонка, шмыгнув носом, кивнула.
— А для чего?
— П-потому что… страшно.
— Так они волшебные? — удивилась мантикора.
— Н-нет… Обычные.
— А чем же они тогда помогут?
— Ну… — девчонка замялась. Из груди вырвался судорожный вздох. — П-после них становится л-легче.
— Интересно… Странные вы, люди. Нет бы предложить переговоры, раз уж так не хочешь быть съеденной, привести аргументы. Глядишь, и решили бы чего! А ты сразу слёзы лить начала.
Гостья с надеждой взглянула на хозяйку пещеры:
— А т-так можно было?
— Чудная ты. Дипломатия — основа диалога. Сами же так говорите, не я придумала.
Девчонка не нашла, что ответить. Но мокрое лицо утёрла. И всхлипывать перестала.
— Ладно. Всё настроение испортила, — Хиона недовольно поморщилась, подкладывая хворост в кострище. — Уже и есть неохота. Тьфу. Иди, погрейся. Уйдёшь, когда закончится метель.
— Вы меня точно не съедите?
Мантикора закатила глаза:
— Нужна ты мне. Я, вообще-то, диетическое мясо предпочитаю, а не пропитанное выхлопными газами, жёсткой водой и прогорклым маслом. Если уж во времена ловли ведьм в Салеме вы, люди, даже копчёные, на вкус походили на подошву, то что теперь говорить. Это б если совсем ничего не осталось, тогда можно.
Девчонка неуверенно выбралась из угла к огню и зябко повела плечами. Оружие она положила рядом, сунув под бедро.
Хиона молчала, наблюдая, как языки пламени потихоньку поглощают сухие ветки. Рядом покоилась тушка зайца. Девчонка заметила её и судорожно сглотнула. Мантикора истолковала это по-своему.