Прошло лишь десять лет, — верны ее заветам,
Взрезая океан, поплыли корабли,
И власть ее теперь парит над Новым светом
На древних пажитях земли.
О, солнце, проходя небес крутую чашу,
Согрей нас радостью, разлейся по полям,
И, сыпля ток лучей, подъемля жатву нашу,
Будь благосклонно к сим плодам!
О, чистый огнь небес, о, сердце небосвода,
Струя над Францией счастливый дождь лучей,
Не можешь ты не зреть, как велика свобода,
Как мы блаженны вместе с ней!
Свободно дышит мир, повержены оковы,
В одном желании все нации слиты,
И озарен весь мир отныне властью новой,
Такой же вечной, как и ты.
Обманутых веков свершилось искупленье.
Чтоб стать свободными, мы небом рождены.
Тиран, равно как раб, — природы униженье —
И с ними быть мы не должны.
Гимн на перенесение праха Вольтера во французский Пантеон
(11 июля 1791 г.)
Музыка Госсека
Нет, слезы проливать теперь совсем не время;
Сегодня — торжества, не сожалений день:
Пусть песни бодрости славнейшую меж всеми
Французами венчают тень.
Давно ли этот прах, тиранами гонимый,
Средь плача общего бежал от наших врат?
А ныне, возвращен народом в край родимый,
Он освятит собой наш град.
Привет, Божественный! Ты был нам всем примером
И в наши стены вновь вступаешь гордо днесь;
Лишь нам принадлежит все, что звалось Вольтером:
Ты родился и умер здесь.
Ты духом творчества сограждан вызвал к жизни:
Прими же Франции свободной фимиам;
Ты, превзошедший всех мужей в своей отчизне,
Возглавь собой сей славный храм.
Гроза священников, над гибельной их ложью
Ты факел разума вознес, как Прометей,
И смертным указал на бездну у подножья
Их лицемерных алтарей.
Ты кистью мощною на римском небосводе
Лик древней доблести пред нами воскресил
И в сердце Франции стремление к свободе
Речами Брутов{402} пробудил.
На сто ладов твоя чарующая лира —
И человечности, и разуму верна —
Сквозь радужную ложь гомеровского мира
Нам сеет правды семена.
Спешите, граждане, Вольтеру дать дорогу!
Велик, любим и чтим, он восстает средь нас,
Чтоб проповедывать нам поклоненье богу
И вольность, как в свой смертный час.
Напрасно ищет он те башни роковые,
Что дважды плен его соделал храмом муз:
Бастилии уж нет, нет больше тирании, —
Дотла разрушен их союз.
На поле Марсово глядит он, где святою
Свободою престол бессмертный водружен;
Французов стекшихся он видит пред собою,
Их клятвам вновь внимает он.
За победителем, сокрыт клубами пыли,
Позорный фанатизм подъемлет дикий крик;
Так к Капитолию и Цезарь и Эмилий{403}
Влекли поверженных владык.
Его триумф во дни сценической забавы
Был меньше, хоть народ, излив восторгов пыл,
Ему, согбенному под тяжким грузом славы,
В веках бессмертье присудил.
Ла Барр! Калас!{404} Сюда, страдальческие тени!
Он ваш отмститель был, вы — должники его:
Покиньте скорбный брег, оставьте ваши пени,
Включитесь в наше торжество!
Народы-пастыри, следившие паренье
Сего отважного орла с гельветских гор!
Вы, жители Юры, пусть ваши песнопенья
Вольются в наш хвалебный хор.
Сыны Америки и дети Альбиона,
Воспойте разума опору и пример;
Вы, вольности друзья, чье сердце непреклонно,
Он ваш согражданин, Вольтер!
Народы, ждущие паденья самовластья,
Ликуйте: вольность вас от уз освободит.
Ее рукой средь нас алтарь воздвигнут счастья,
Сей день повсюду знаменит!
О божество божеств, природа, провиденье,
Не знавшее границ от века существо,
Исконное добра и правды воплощенье,
Начало мира самого,