122
Депутаты-заговорщики перед лицом Революционного трибунала{247}
Почтеннейшая клика
Петиона и Бриссо,{248}
Республике великой
Отныне ясно все.
Ваш заговор не удался бесчестный:
Народ пытались вы продать,
Обманом нас хотели взять,
Но ваши козни нам известны.
Президент трибунала
Напрасно в тишине
Вы растирали яды.
Раскрылась всей стране
Измена ваша, гады!
Кто был подкуплен кошельком
И ложью обещанья,
С опущенным челом
Приносит покаянье.
Вы гнусно развращали
Деньгами бедняков,
Чтоб те позабывали
Обет великих слов.
Ах, опасайтесь ныне мести:
Они на вас глядят,
А если идол не на месте —
Ему уж не кадят.
Лакеи королей,
Рожденные их тенью,
Сознайтесь же скорей
В своем злоумышленьи.
Обвиняемые
«Чем грешен? — говорит Бюзо.{249} —
За короля бы билась шпага,
Но это было б все
Для общего же блага».
Усевшийся на мель
Бриссо твердит, взволнован:
«Мой лондонский отель
Все не омеблирован.
«Как! мне изгнание готово?
Свергал я короля,
Но если вправду, для
Того, чтоб взять другого».
Бывало, разольется
О доблести Петион,
Теперь же сознается,
Что заговорщик он.
«Для всех нас извиненье то же:
Свобода нам близка,
Но все же не дороже;
Конечно, кошелька».
Иснар{250} велеречивый,
Великий жрец Фошэ,{251}
Горса,{252} всегда учтивый,
И честный Гюадэ{253} —
Твердят все разом: «Виноваты:
Когда б не сорвалось,
Под выстрелов раскаты
Все б к чорту унеслось».
Внимая грозный крик,
Являются бандиты.
Как жалок в этот миг
Рабо,{254} их вождь сердитый.
«Я нанялся, — лепечет он, —
И должен был работать,
Нуждою понужден
И жаждой заработать».
Народ
Благодаренье вам,
Отважным монтаньярам,
Разоблачившим нам
Тех, кто грозил пожаром.
На вас устремлено
Отныне упованье,
Чтоб было свершено
Злодеям воздаянье.
Расстрел англичанами экипажа французского судна «Модест» в генуэзском порту 5 октября 1793 г. С гравюры П.-Г. Берто по рис. Озана
123
Дворянство патриота{255}
Наш патриот, природы сын желанный,
Стал ныне горд, и герб заводит он:
Как щит златой, показывает раны, —
Их дал ему Жеммап, их дал Тулон.{256}
Достаток свой и силы необъятность
Он в честный труд, в любовь к нему кладет.
Лишь доблести — здесь грамоты на знатность.
Везде — он сам, и предки здесь не в счет.
В былые дни — напрасный труд природе,
Коль гением рожден простолюдин:
Он рос в глуши, в забвеньи и невзгоде, —
Беда ему, — ведь он не дворянин!
Лишь тем, кого шелками пеленали,
Вся эта чушь понравиться могла.
Но нынче мы их всех к чертям послали
И говорим: лишь гению хвала!
124
Санкюлот{257}
Наш санкюлот неутомимо
Поет в честь родины любимой,
Наш санкюлот, лихой солдат,
Всегда итти на приступ рад.
Наш санкюлот без промедления
Исполнит долг в пылу сраженья,
И радостно в нем сердце бьет,
Когда свободу он поет.