(19)
О Господь, будь милостив ко мне и яви мне истину; как велико Твое сострадание! Таково же и Твое славное имя в этом мире. Одним лишь своим взглядом Ты делаешь бессильным само могучее Время. Тука говорит: о Господь, даруй мне свою защиту!
(20)
Насколько это необходимо, я живу в мире, но пусть моя вера пребывает у Твоих стоп. О милосердный владыка, что я могу поделать? Твои узы крепки; я устало плетусь, изнывая под тяжестью груза, который на меня возложен. Тело выполняет предписанную ему работу; о мой ум, всегда сохраняй эту тайну. Силы этого мира тянут меня с места на место, но позволь мне никогда не терять усердия в созерцании. Пусть чувства делают свое дело; позволь же их страстным порывам найти успокоение у Твоих стоп. Тука говорит: умоляю Тебя, не ввергай меня в погибель!
(21)
Мне снилось, что меня насильно завербовали в разбойничью шайку, но когда я проснулся, это все оказалось обманом. Я взывал о милости впустую: эти мольбы и послужили причиной моих бедствий. Царь, вельможа и крестьянин — вся картинка была нереальной, но мои страдания, до тех пор, пока я не пробудился, были реальными, — об этом свидетельствует мое тело, поскольку именно боль заставила меня открыть глаза. Тука говорит: наконец, святые привели меня в чувство, иначе меня ждала бы тюрьма.
(22)
Я запутался в сетях иллюзорного мира, но Витхала оказал мне милость. Он освободил меня, отделил от бренного окружения и показал мне образ, на который я взираю с нежной и ненасытной любовью. Я вижу, как другие прыгают, танцуют и выказывают страстное влечение к миру; они находят наслаждение в том, чтобы воспринимать ложное так, как если бы оно было истинным. Я вижу и других — они кричат, рыдают и разбивают себе головы от горя; сокрушаясь по своим друзьям, они приближают свою собственную смерть. Тука говорит: я удивляюсь собственным словам.
(23)
В своей жизни я встречал и удачи, и неудачи. Я знаю на опыте и то, и другое; как первые, так и вторые я находил и буду находить отвратительными. Я поселился в лесу, но и там страдания настигли меня. Тука говорит: возьму с собой Бога — пусть Он будет моим провожатым.
(24)
Хорошо, что я низкого происхождения, в противном случае меня сгубила бы гордыня; о Господь, Ты поступил правильно. Тука прыгает от радости и танцует. Если бы у меня было какое-то знание, я оказался бы в опасности: я пренебрег бы служением святым, я впал бы в неведение, меня раздуло бы от самомнения, я пошел бы по пути самоуничтожения. Тука говорит: где людям есть, чем кичиться, туда приходит и ад — расплата за гордыню.
(25)
Хорошо, что я освободился от этого дикого стада; каждый из него отправился в свой родной дом. Забота о них стоила мне мучительной боли; теперь мне стыдно за эти ненасытные желания. Когда они сбивались с пути, мне приходилось мучиться: я должен был тратить все заработанное мною на штрафы. Я не знал ни минуты покоя, мучения одолевали меня вплоть до сегодняшнего дня. Уловкам желаний не было числа, они рвали свои привязи; у меня нет ни времени, ни желания рассказывать обо всем этом. Тука передал попечение об этих коровах Богу[15].
(26)
Я не знаю ни одной хитрости, которая могла бы захватить внимание людей; я пою Тебе хвалу, я прославляю Твои чудесные деяния. Я не могу похвастаться знанием лекарственных растений или необыкновенной ловкостью рук. Меня не окружает толпа учеников; я не притязаю на то, чтобы называться кем-либо, кроме простого нищего. У меня нет своего монастыря, я не владею поместьями. Я не руковожу официальным поклонением — я не открыл эту лавочку. Я не умилостивил веталу[16]; мне не известны никакие тайны, что могут поразить людское воображение. Я не профессиональный чтец Пуран[17], чьи дела расходятся с его же словами. Я не владею искусством спора; я не жалкий ученый; я не стою между горящих огней[18] с криком «удо! о ананди!». Я не читаю мантры на четках, собирая вокруг себя толпу зевак. Я не знаю тайн Атхарва Веды: чар, которые сковывают, вводят в заблуждение и изгоняют врагов. Я не таков, как все эти люди, — говорит Тука, — я не безумец, что пребывает в аду.
15
Традиционное сравнение желаний и страстей с животными, необузданными или находящимися под контролем хозяина, обретает у Тукарама форму аллегории со стадом коров. В жизни Тукарама был эпизод, когда он работал погонщиком стада.
16
18