Улыбаются все люди, день и ночь, зимой и летом,
Я так понял, что с деньгами хорошо.
Здесь не верят в чёрных кошек, но очень скверная примета,
Если скунс тебе дорогу перешёл.
Все тут братья — чёрный, белый. Все — как родственные души.
Мне сказали: «Только в Гарлем не ходи!»
Я спросил: «А дружба наций?» Мне сказали: «Это булшит!
Дружба дружбой, но дистанцию блюди!»
Всё тут тихо, мирно, скромно, пьют немного,
Правда, в бизнесе недюжинная прыть.
Пишут на деньгах: «Мы верим в Бога».
Прям на долларах. Ну, чтобы не забыть.
Нет брутальности родимой, соли крупного помола…
Где разруха, где скандалы, где Чубайс?
Здесь скандал — и тот без мата, мясо без холестерола.
Здесь бомжи — и те в костюмах. Парадайз!
Здесь богатым быть не страшно, не сошлют в тайгу, в болото
Даже с парой миллиардов за душой.
Если здесь бежит мужчина, то не потому, что его ловит кто-то
А потому, что для здоровья хорошо.
«Can I help You, Sir?» — «Of course!
Формулирую вопрос:
Вер из, дядя, винный лавка?
Выпить хочется бикоз!»
Я бы тоже утром бегал, если б с вечера не пили,
А как не выпить-то с культурными людьми?
Ты ж пойми, тут жил Стравинский (мы за это пили виски)
Жил Шаляпин (пили водку), ты ж пойми!
Вспоминал я там Россию, старый домик за оградой.
Меж берёз — дожди косые, тишина…
Так похоже на Канаду, жаль, что всё же не Канада.
Но, однако же, родная сторона!
И пора уже бы нашему народу
Вместо Ленина — в каждом городке
Поставить маленькую статую Свободы
С «Джонни Уокером» в протянутой руке!
Мы ж похожи с ними очень! Та же гордость, мессианство.
Тоже умники и тоже трепачи.
Если мы научим янки пьянке, а они нас пуританству,
Нас вообще родная мать не отличит.
Улетал с тяжёлым сердцем, было грустным расставанье,
Всё же я сентиментальный человек.
И, уже пройдя досмотр, обернувшись, на прощанье
Пограничнику сказал: «I’ll be back!»
Америка, Америка, простимся у плетня.
Страна встаёт со славою на встречу дня!
Иные времена
(переслушивая Галича)
Жили-жили — оба-на! Глядь — иные времена!
Мы тут слушали Бетховена давеча,
А как закончилась в бутылке «Посольская»,
Я поставил Александра Аркадьича,
И обуяла меня грусть философская.
«Устарел он, — говорят мне товарищи, —
Мы уж строй сменили к чёртовой матери,
Личность есть, а культа нет — потрясающе!
Трали-вали, торжество демократии!
Шуршат лимузины, искрится вино,
Жратвы в магазинах, как грязи полно!
Текут инвестиции, крепится власть,
И даже в провинции есть, что украсть!
Живём в шоколаде, а что алчем рубля,
Так не корысти ради, а радости для!
Триумф креатива — апгрейдинг умов!
А главное, пива сто двадцать сортов!
Перспективы — мать честна!»
Да, иные времена…
А какая-нибудь бабка Кузьминична
Небеса коптит в деревне заброшенной
Под какой-нибудь Интой или Кинешмой —
Расскажите ей про всё, про хорошее!
Это ей вы расскажите, ораторы,
Что свободу мы такую забацали:
Хочешь, деда выдвигай в губернаторы!
А хочешь, бизнес открывай с итальянцами!
А бабка всё плачет, что плохо живёт —
Какой неудачный попался народ!
Отсталая бабка привыкла к узде:
Ты ей о свободе, она — о еде.
Ты что же не петришь своей головой:
На всех не разделишь продукт валовой!
Зато в Центробанке накоплен резерв,
И скоро всем бабкам дадут по козе!
Глянь-ка, бабка, из окна —
Вишь? О! Иные времена.