Мерещатся малиновые хари,
Во рту — сушняк, пустыня Калахари,
Хотя вчера, как будто, не бухали.
По две бутылки — это ж не размах!
И, как плохой актёр, ты будешь снова
Играть царя Бориса Бодунова,
Кричать: «Полцарства за стакан спиртного!»
Мол, мальчики кровавые в глазах.
Иной юнец хлебнет вина, с утра кричит: «Бодун!»
Да ты не нюхал Бодуна, неопытный пачкун!
А истинный Бодун крупней, он страшен, как война.
Не знаешь, правда, что страшней: Бодун или жена.
Он интернационален, есть у чукчей, у славян.
Бодунидзе, Бодунович, Бодуненко, Бодунян.
Все мы родом из Союза, всем народам нелегко:
Бодунас, Бодунбердыев, Бодуниди, Бодунко.
Но в мире он один такой, он лишь у нас в ходу.
Родной, кондовый, боевой, российский, наш Бодун.
И ни цена нам не страшна, ни крики трезвых жён,
Девиз «Ни дня без Бодуна!» давно у нас внедрён.
Бодает нищих, богачей и даже, вот беда,
Не к ночи сказано — вождей бодает иногда.
Глядишь на Родину порой, приходит мысль одна —
Верхи командуют страной, похоже, с Бодуна.
Бодун есть состоянье организма,
Когда бессильны панадол и клизма,
И только пиво в духе классицизма
Даёт терапевтический эффект.
Мир обретает контуры и краски
И можно встать на ноги без опаски,
И можно прыгать в половецкой пляске
Или дремать спокойно на софе.
Я бросил пить, пришёл мой срок, я стал совсем другой,
Но, как бетховенский сурок, бодун всегда со мной.
Я повторяю день за днём — пусть знает весь народ:
Тот, кто придёт к нам с бодуном, от бодуна падёт.
Песня гинеколога
…Итак, подсудимый! Потрудитесь объяснить суду
каким образом вы, гинеколог женской консультации,
смогли пойти на убийство?
Сперва пришла на консультацию
Богиня, Афродита, Грация…
И вся такая длинноногая,
Что ошалел сперва немного я.
Разделась до, пардон, дез-а-белье,
Стоит в прозрачном шёлковом белье…
Хоть доктор, но от этого белья,
Слегка растерян и смущён был я…
Пока смотрел, пока пальпировал,
Признаться: чуть не изнасиловал.
Ну, посмотрел, говорю: «Беременна!»,
Ну, успокоил: «Это временно!»
Пройдёт, мол, через девять месяцев…
Она в слезах, кричит: повесится,
Мол: несмываемый семье позор!..
Ну пожалел её: направил на аборт.
Потом пришла совсем зелёная
Семиклашка несмышлёная.
Пришла довольно своевременно,
Диагноз тот же, мол: беременна.
Она сидит, так глупо улыбается,
Так вот, говорит, откуда дети появляются!
А Васька рыжий, что с соседнего двора
Сказал что это, мол невинная игра!
Ну и повёл меня играть в кустах,
«Закрой глаза, — говорит, — да и считай до ста!»
Ушла смеясь, одёрнув платьице:
Теперь со мною не расплатится!
Потом ещё были три бабушки,
Две продавщицы — обе лабушки,
Штук пять студенток, плюс уборщица,
Актриса, парикмахер, школьница,
Модистка, модельер, рабочая
И прочая, и прочая, и прочая…
Эрозии, аборты, зеркала…
От женщин кругом голова пошла,
Работал, не жалея сил я там,
И был морально изнасилован…
Иду домой, а спать так хочется!..
Гляжу: в подъезде ктой-то топчется…
Гляжу: блестят два чёрных глаза,
Гляжу: стоит цыганка Аза…
Эй, говорит, касатик, дай рубля,
Перед тобой разденусь до нуля!
За десять тыщ щипнуть позволила,
Но это чашу переполнило!
Я зарычал: «Молись-ка Аза!
Ты довела меня, зараза!»
Достал я скальпельное лезвие
И порешил её, болезную…
Прервалась жизнь бесполезная —
На месте кончилась болезная…
Судите сами, гражданин судья,
Ведь в этом деле невиновен я!
Виновна тут моя профессия,
Шерше ля фам, о гражданин судья!
Есть многое на свете, друг Горацио,
Что и не снилось нашей женской консультации!